Один молодой мужик чуть ли не сразу после того, как тапочки ему подавать вынуждена была собака, а ворчать стала супруга, отправился в командировку.
Тогда насчет баб, ого-го, как строго было! Чуть что, она, бывало, сразу же не в партком, так в профком бежит: снизьте-де моему разлюбезному уровень тестерона в его недостаточно моральной крови, с тем чтобы у него при взгляде на чужую бабенку сразу бы все к низу опускалось и в формат "на пол-шестого" приходило. Это сколько же потенциальных женолюбов-ходоков, благодаря строгому попечению парткомиссий в райских кущах пребывая, славят родную партию - опору и утес строгой нравственности!
Но несмотря на все эти строгости жизнь брала свое. О чем красноречиво свидетельствовало огромное количество партвзысканий "за моральное разложение".
Я хорошо понимаю опасения некоторых моих сверстников по поводу того, что кознями либералов будут представлены общественности архивы местных парторганов. Представьте себе: дедушка распекает внука или внучку за некоторые симптомы этого самого морального разложения, при этом, конечно же, приводя себя в пример благонравия и моральной стойкости, а тут вдруг тако-ое выясняется!.. И если уж даже самые твердокаменные большевики из числа местных партбонз нередко сбивались со столбовой дороги, то что уж говорить о рядовых партийцах? Но тот молодой мужик только в профсоюзе состоял, а с таких, как говорится, и взятки гладки. Вот он и оторвался в командировке-то...
А как возвратился, прежде чем предаться радостям супружеской любви, как говаривали наши предки, благоверная отправляет его в ванную. А как спинку-то потерла, то этак укоризненно-укоризненно и тихо-тихо (а для него - как гром с ясного неба!) и говорит: "Вася, а ты ведь мне изменил!"
Ну тот, конечно, в позу. А она ему вразумительно-вразумительно: "Васенька, голубочек мой, не спорь. Я даже, примерно, знаю, сколько у тебя "ходок" было: четыре, нет, наверное, все-таки пять".
Не знаю, сколько бы он еще отпирался, но арифметические выкладки супруги доконали беднягу.
На следующий раз он как нельзя осторожнее держался в командировке-то. И вот снова перед ночными радостями ванная. Супруга потерла ему спинку, а потом, как будто что-то недосмотрев, и голову вымыла.
Мы ведь, мужики, как голову-то моем? Ширк-ширк - и готово. А любящая женщина своими нежными пальчиками, почитай, каждую волосинку обмоет. И вот сидит он в ванной блаженствует, что ему так ловко да ладно головку стирают-обстирывают и не предвидит, что ему уже другая головомойка предстоит:
- Вася, что же это такое?! Ты! Опять! Мне изменил! И опять многократно!!!
Какие уж тут супружеские постельные радости - сплошное всенощное бдение было с плачем, криками и угрозами удавиться или его мясорубкой прикончить. Почитай, две ночи по возвращении восвояси ему чуть ли не на коврике вместе с собачкой спать пришлось.
Ну, думает, всё: она у меня или ведьма-ворожея навроде бабушки Пипурихи, что в его родном селе колдовала, или просто блефует? А ну-ка я ее проверю! И из третьей командировки-то он непорочным-непорочным заявляется. В ванной моется, любимая женушка спинку потерла, и вся как бы расцвела в радости и этак нежно-нежно в самое ушко ему воркует, как в первые деньки супружества: пойдем-де, голубочек мой, по быстрее поужинаем да в постельку! Потому как, мол, вижу я, что на сей раз ты мне не изменял.
Ну а когда она после нескольких штурмов ее цитадели размякла да раздобрилась, он к ней с вопросами. Ну как банный лист к этой самой, пристал - не отвяжешься: как же это ты, мол, так искусно определяешь мою праведность-неправедность-то?
- Да очень просто! - призналась та. - Как ты изменишь мне, я вижу в ванной: они у тебя пустые, как детские мячики, и вверх всплывают. А как нет, они, будто свинцом налитые, вниз идут.
И вот поехал он в четвертый раз в командировку. На этот раз с сослуживцем на пару. Тот его под вечер к лебедушкам фалует. А наш молодожен - ни в какую. Потому как молодая жена предупредила: если еще хоть раз изменишь - развод. И рассказал сослуживцу, как его на супружескую верность проверяют.
- Ну это явление бабам давно известно. Но на всякий яд свое противоядие есть. Ты в школе физику-то на сколько сдавал?
- Да на тройку, - нехотя признался наш молодожен.
- Оно и видно. Ты же знать должен закон термодинамики: при нагревании тела расширяются. Стало быть, становятся дряблыми и всплывают. А при охлаждении сжимаются и становятся твердыми и тяжелыми, при этом опускаются вниз. Значит, по приезде из командировки тебе что надо делать?
- Что?
- Мыться в холодной воде, ну чуть-чуть тепленькой (жене скажешь, это-де для укрепления организма и половой потенции - она схавает!). И никто тебя не "вычислит": в воду одинаково погружаются и полупудовая, и пятиграмовая гирька. Это тоже закон физики. Архимед открыл. Умный, между нами, был мужик!