Известное дело: сколько ни терпи, а по нужде на двор сходить надо. Вот и бабушка Дуня, что на самом краю села, у околицы в одиночестве проживала, среди бела дня позадь сарая в огородишке своем тихо-мирно на корточки присела. Сидит она себе, посиживает, как говорится, никого не трогает. А как глазом-то немного вбок повела - Боже правый! Из подсолнухов на нее волчья морда (и тоже в оторопении!) уставилась. Знать, не ожидал ворюга и кровопивец такой встречи в чаянии живо пообщаться с бабушкиной живностью-то!.
И вот такое у них "визави": она, обомлев, на него во все глаза глядит - и он на нее оторопело уставился. И надо же было такому случиться: не из какого-то там озорства или для устрашения, а исключительно по причине расстройства чувств (как бы ныне сказали: из-за стресса!) бабушка Дуня возьми да и ухни во сыру землю, да так (земля-то все же сухая оказалась), что пыль из-под нее чуть не до конька поднялась, а бедные воробушки в испуге из-под застрехи будто залпом выпорхнули. А несостоявшийся ворюга аж через голову перевернулся и, на всем ходу подсолнухи ломая, от бабушкиного "хлопка» деру дал!
По простоте душевной бабушка Дуня о своем горе-злосчастном приключении соседке (под большим-большим секретом!) поведала, а та, как сорока-белобока, - другой. А другая-то, в свою очередь, подол в зубы и по селу понеслась - как почтальонка, телеграммы разносить...
И вот ведь какая незадача-то. Добрая весть, что курица - от дома ни ножкой, ни крылом. А недобрая, тем более озорная, что твои пташечки: мигом по всей округе разносится. А посему самаролукцы, которые понаслышамшись об этом, проезжая по тому селу, бывало, обязательно поинтересуются: это-де в каком же домишке та бойкая старушёночка проживает, которая со своего огорода волка, как из ружья, спугнула. И обязательно при этом в последнем словечке одну буковку возьмут да и смягчат. Ну ни охальники ли?