Слово «май» на Руси появилось только в ХУIII веке, Поначалу, конечно, в образованных кругах, а на селе, стало быть, не ранее второй половины Х1Х века, с появлением лубочных календарей. Но вот оно чуткое русское ухо: как точно оно уловило корневую (и коренную!) связь его со словом маета!

     Май - месяц, когда не то, что день, - час кормит. В старину про эту пору так говаривали: «Рад бы жениться, да май не велит». С темна и до темна в эту пору селянину приходится маяться. Не в поле, так в саду и огороде. И то сказать: «Если в мае не маята, то в декабре в чулане и сусеках одни тенета».

    В мае селянину и дачнику, видимо, свыше предначертано – маяться! Но, право же, сладостна для него эта маета!.. Вы только послушайте, с каким удовольствием они рассказывают каждую вёсну этот вот «бородатый», ещё советских времён анекдот:

    Идёт суд. Судья и заседатели никак не сойдутся во мнении, сколько же дать подсудимому: пять или семь лет. И тут находится светлая голова в лице прокурора: «А давайте-ка, - предлагает он, - вместо срока дадим ему дачу!»

    Да, любят дачники поговорить про свою незавидную участь, но что-то редко кто из них добровольно расстаётся с «этой каторгой». Вот тольяттинец Яков Иванович (крестьянская его душенька!) приобрёл в нашем селе дом с садом и огородом, вот уж воистину по-ударному трудились они с супругой на этом дачном участке с ранней весны до поздней осени. Но «в силу ряда причин» вынуждены были расстаться с ним - так ведь постоянно уже какой год названивает мне экс-дачник с расспросами, как там да что в его бывшем владении… Вот как зацепило мужика!

     Ну вот ты и прибыл в пятницу на свои возлюбленные сотки. Дел там за неделю накопилось не в проворот. Солнышко уже село, а ты ещё в трудах и хлопотах. А утром, будто шилом кто тебя в бок толкнёт – пробуждаешься и сразу же в сад-огород. Солнышко ещё только-только выкатывается из-за горизонта, а птицы уже во всю заливаются: воробышки чирикают, синички пиликают, а жаворонки с высоты небес Господа Бога славят за всё это весеннее великолепие.

    Хрустнёшь занемевшими за ночь плечами, сладко-сладко потянешься (иной раз так энергично и ядрёно, что ненароком спугнёшь пугливую стайку воробышек; ну это, конечно же, такие вольности себе позволяешь, если соседок-дачниц пока ещё неподалёку нет!) - и за работу! А её непочатый край. Не знаешь, за что и браться: то ли тепличку открывать, то ли поливать, то ли грядки рыхлить, чтобы влага зазря не испарялась после твоего вечернего полива вчерашнего.

    А через дорогу сосед на своём участке тоже зашевелился. Одноместный «скворечник» наскоро посетил и налегке за работу принялся. Ну, держись, мать-сыра земля! У соседа лопата в руках играет, что у хорошего едока ложка!

   Ну вот и наступила весна – пора всеобщего похудания. Но не только от жаркой погоды и жаркого труда.    Каких только советов и назиданий не наслушаешься по телеку о том, как похудеть-то. Ознакомлю своих молодых или зело стремящимися выглядеть молодыми-то землячек, которые за зиму-то довольно шибко «поправились», вот с этим назиданием автора газеты «Известия» Татьяны Батенёвой:

   «Влюблённость и лёгкий флирт помогают похудеть независимо от возраста, выяснили учёные. Причём дамы могут похудеть значительно сильнее мужчин.

   Учёные измеряли, сколько килокалорий «сжигают» женщины и мужчины, когда занимаются чем-то, связанным с искусством ухаживания: собираются на свидание, приглашают на него, общаются очно и по интернету. Кроме того, они сравнили поведение флиртующих с поведением тех, кто собирался на деловые встречи и общался без каких-либо сентиментальных мотивов.

   Оказалось, что женщины, стремящиеся обратить на себя внимание понравившегося мужчины, тратят до 95 килокалорий в минуту, когда одеваются и подкрашиваются перед свиданием. У мужчины на это уходит не более 70 килокалорий. На то, чтобы отважиться пригласить потенциального партнёра на свидание, у дам уходит в среднем тоже 95 ккал, а вот у мужчин – лишь 37. И даже при молчаливом визуальном общении во время свидания женщины расходуют 11 ккал в минуту, тогда как мужчина – всего 3».

   Нет слов, большие затраты килокалорий уходят на всяческие прибамбасы. А вот кто бы с научной строгостью подсчитал, сколько килокалорий теряет и на сколько грамм (а, может, и килограмм?) худеет молодая селяночка или дачница за час, а то и за весь световой день на огороде или на даче?

    Вот, казалось бы, не самая ли благодатная пора – август?! В саду яблоки, сливы, торнослив; в огороде и помидоры, и огурцы, и дыни, и арбузы. Ешь - не хочу. Но, увы, всё это богатство природы не может заслонить тоскливой мысли: а благоденствию-то этому скоро конец придет. Потому как сентябрь и осень ненастная не то, что не за горами, а «при дверех есть». А там пошло-поехало – дожди, слякоть, холода. Конец сезона! А тут ещё грустное-грустное воспоминание гнетёт: «Летние каникулы заканчиваются – скоро в школу!..». Увы, видать, до самой старости оно в душе, как заноза, сидеть будет…

    То ли дело сладостно-маетные месяцы – май и июнь! Какое воскриление духа: впереди у тебя целое лето! Копать грядки, высаживать ранние огурцы, редиску, морковку и другие овощи (иной раз спина отнимается!), казалось бы, в тягость должно быть, ан, нет. На сердце радостно-радостно! От предвкушения созерцать спустя положенное время своих отпрысков (в молодые лета – детей, а в старости – внуков), с самого утра и до позднего вечера уплетающих за обе щеки и овощи, и ягоды, и фрукты, что ты вот сейчас рассаживаешь, обрабатываешь и поливаешь.

    Да, май беден на «подножный корм». Да и июнь-то не больно тороват на дары. Но зато после зимнего-то авитаминоза как сладостен он, что в мае, что июне, зелёный лучок! Прямо с грядки! Обмакнутый тобою прямо в солоницу, заеденный чёрным хлебушком и запитый ядрёным кваском прямо из погреба (или из холодильника, коль погреб-то не успел еще соорудить)! А вот ежели под вечер к тебе тоже после трудов праведных вдруг сосед заявится, а твою благоверную по такому случаю Сам Господь Бог сподобит из укромного местечка заблаговременно припрятанную бутылочку горькой выставить, то за столом под цветущей яблонкой, потребляя сей ценный продукт малыми чарками под зеленый лучок, под розово-сочную редисочку, зелёно-душистую петрушечку и разваренную свет-картошечку, то ни в земном ли раю вы с ним пребывать будете?!

    И течёт у вас с ним, будто весенний ручей по Аскульскому оврагу, неторопливо-задушевная беседа о житье-бытье, о детях и внуках, о делах садово-огородных. Дражайшая половина твоя выглянет из дому якобы по делу, о чём это они, дескать, так разболтались на ночь глядя, комары их закусай, не о бабах ли? Но услышит: «А чеснок я тебе, сосед, советую сажать…» и, успокоенная, какой-нибудь сериал пойдет досматривать, под нос себе незлобиво бурча: «Ну, мели, Емеля!..»

   А работы-то, работы-то селянину и дачнику прибывает и прибывает (во всяком случае - не убывает!). Но он не в обиде на это, особенно, если «с младых ногтей» к этому приучен-приобщён.

   Вот нынче только и слышишь: «Отложение солей, отложение солей»! А ты не рассиживайся в холодочке, а возьмись да потрудись, как следует, в огороде или в саду – они, соли-то, все как есть потом-испариной выйдут. Только не поленись после такой «процедуры» колодезной ну или водопроводной водицей охолонуться (на солнышке предварительно согретой, а то, ежели прямо из колодца или из-под крана - бр-ры! А то есть которые поленятся обливаться, так вся соль у них ночью опять в кости уберётся. На себе мной это испытано. К весне застоявшиеся косточки аж хрустят, ни руку не поднять, ни шею повернуть. А к концу мая твои суставы, будто машинным маслом, смазали!

Про себя ничего не скажу. А вот сосед-дачник сетовал: за зиму рука-де у него совсем засохла, чарку с горькой еле осиляла поднять, а шея, как несмазанная, хрустом хрустела – не повернуть (соседке в двух шагах, поди, слыхать было, как хрустела-то!). А это, говорит, возвратился в город за пенсией: бабёночек-то, бабёночек-то на улицах – и одна другой прельстительнее! Так шея-то у меня, говорит, и не заметил, как аж на все 180 градусов вертеться стала! Вот она целебность-то огородно-трудовой гимнастики!!!

   Не припомню, чтобы бабаня, матушка или тётушки мои жаловались бы на отложение солей. На что другое, а на это - нет! Потому как все соли у них, главным образом, на спинах отлагались…

Работа работой, но и об отдыхе не забывай. Недаром же Господь Бог повелел человеку седьмой день недели посвящать молитве и отдыху. Почему бы вместо того, чтоб усесться у телевизора, «для продыха» не отправиться в ближайший лесок?

    «Обнимайтесь на здоровье!» – советуют американские учёные. Подробности этого человеколюбивого совета таковы (цитирую солидное-солидное издание!): «Держаться ближе к деревьям, селиться рядом с парками или лесополосой. Если такой возможности нет, то регулярно гулять среди деревьев и даже обниматься с ними. В ходе эксперимента было установлено, что люди, живущие рядом с зелёными насаждениями, реже болеют и почти не обращаются к врачам. Оказывается, деревья положительно влияют на эмоциональное и физическое состояние человека. Исполины даже могут способствовать увеличению продолжительности жизни. Специалистами было замечено, что прогулки по дубраве могут восстановить кровяное давление, благотворно воздействовать на работу сердца и нервной системы».

   А это вот выдержка из «Литературной газеты» в материале о нашем знаменитом сказителе Павле Бажове (авторе «Малахитовой шкатулки»):

   «Однажды Павел Петрович тяжело заболел, и знакомый врач лишь развёл руками, сказав, что ничем помочь ему нельзя.. Тогда Павел Петрович попросил отнести его на опушку леса, чтобы он мог подышать лесным воздухом последний раз. После этого произошло чудо – он поправился вопреки всем медицинским прогнозам, благодаря родной уральской природе, которая его спасла, дала ему сил»

«Март сухой да мокрый май – будет каша и каравай».

«Коли в мае дожжь (дождь), будет пшеница и рожь».

   И даже вот как: «Май холодный – год хлебородный».

    Выйдешь в майскую рань на крылечко, оглядишь умиротворённым взором утопающие в зелени садов и огородов деревенские избушки, сладко-сладко потянешься, и руки сами собой берутся за лейку или тяпку, чтобы нагулять аппетит перед завтраком.

   А бывает и так. Вот какое признание (в стихах!) сделал мой молодой сосед-отпускник:

Бывает, проснёшься, как птица,

Крылатой пружиной на взводе,

И хочется жить и трудиться,

Но к завтраку это проходит.

   Ничего я ему в тот раз не сказал, руководясь искусным правилом американских дипломатов «нон комментри». А надо бы так его образумить:

     «Рано встаёшь, долго проживёшь». Правоту этого наших дедов-прадедов правила подтвердили учёные. Они уже давно установили, что «жаворонки» гораздо здоровее «сов». У последних в полтора раза выше риск сердечно-сосудистых заболеваний, да и выглядят «совы» куда старше своих ровесников – «ранних пташек». Есть предположение, что мелатонин (гормон хорошего настроения, он же естественное лекарство от старости и онкологических недугов) вырабатывается под воздействием самых ранних рассветных лучей, наставляет нас медицинское светило. То-то я вот уже какой год дивуюсь на мою соседку-дачницу – вот уж воистину раннюю пташку, продолжающую чуть ли не юницей выглядеть. А дело-то, оказывается, в том, солнышко ещё только уши показывает, а она уже на огороде трудогероизничает! В связи с этим прадедушку Толю с неодолимой силой на нравоучение тянет. Не лосьонами да мазями надо прихорашиваться, у зеркала стоячи, а ранними солнечными лучами ублажаться, над грядками глаголью согнувшися. И при этом только для виду смущаться от шибко заинтересованных взглядов «жаворонка» с соседней дачи. По свидетельству уже другого медицинского светила, такие взгляды весьма благотворно   (и даже омолаживающе!) воздействуют на женский организм. А ещё один мудрец от медицины советует: даже если вы неисправимая «сова», попробуйте хотя бы несколько дней в неделю притворяться «жаворонком» - ложитесь спать на два часа раньше обычного. Организм вам за это скажет спасибо! Ведь считается, что лучшее время для сна – с десяти вечера до пяти утра. Причём особенно ценны часы сна до полуночи – в это время один час идёт за два! Я думаю, вы это давно заметили, как пагубно и жалко выглядят те некогда ядрёные матроны уже после пяти лет пребывания на пенсии, увлекшиеся просмотром заполуношных сериалов…

   «Бытует мнение, что долго живут лишь спокойные, тихие люди. Но наше исследование, - цитирует знатного учёного корреспондент «ЛГ» Н. Ларина, - выявило иную картину – около 70 процентов долгожителей обладают характером быстрым, решительным и даже властным. И все они изо дня в день продолжают трудиться».

   Это я, и наблюдая за знакомыми, и на собственном опыте, к выводу пришёл: коль выйдя на пенсию, человек продолжает трудиться по мере сил, нашёл себе дело, Господь Бог продляет дни его.

   «Пригрезилась» одному пенсионеру, как есть трудоголику, такая вот «картина». Вызывает якобы Господь Бог его Ангела хранителя «на ковёр»: «Та-ак, ну как там твой подопечный-то? Пьянствует, поди, и от телевизора не оттащишь?» - «Что ты, что ты, Господи! К телевизору-то его на аркане не затащишь, если только новости посмотреть да президента-батюшку послушать о будущих успехах России-матушки. С ранней весны до поздней осени в саду да в огороде копошится, и зимой без дела не сидит» – «Ну тогда ладно, пусть продолжает гоношиться – набавлю я ему ещё пару годков, а там посмотрим! Только приглядывай, чтоб он пить не начал» - «Слушаюсь, Господи!»

   Да, что мирволит, то мирволит Господь к трудоголикам пенсионного возраста. Ему или ей уже до восьмидесяти недалече, а у них ни лоб, ни спина от пота не просыхают. А вечером как завалятся и до утра храпака. Только не до позднего утра-то – до раннего-раннего. А как насчёт хмельного? Упаси Господи! Разве что вот с соседом по вечеру. Ну это, ежели супруга приневолит: мол, чего это вы «на сухую» под яблонькой-то рассиживаетесь, у меня вон в загашнике водочка закисать принимается. Ну почему бы и не помечтать на старости лет об отзывчивости кое-кого?

   А не такой ли пример дают нам наш праотец Адам и его потомки патриархи? Когда по коварству супруги Господь вытурил его из Эдема, чуть ли не по тысяче лет вкалывали и он сам, а   по его примеру и его сыновья и внуки-правнуки и праправнуки, чтоб свои многочисленные семейства прокормить. Ни о какой пенсии даже и не помышляли. А вот как после потопа трудовой героизм у потомков Ноя иссякать стал, тут и на тот свет поспешать стали.

      Приметы майские:

   «В мае родиться – маяться».

   «В мае жениться – весь век маяться».

   Ну насчёт рождения – это с тятяни с маманей спрос. А насчёт женитьбы вот что: в мае добрые люди в старину вельми благоразумно не женились-то. Не до того! Забот-работ не в проворот. А посему крестьянские свадьбы начинались по завершении (всех!) полевых работ – с Покрова. Вот как укрощали себя добрые молодцы тогда (ну которые разумком не обделены были): «Рад бы жениться, да май не велит». На эту благомысленную отговорочку и у красных девиц находилось, что ответить: «Май-то, май, да руки, паря, не больно распускай. Потерпи-поговей до Покрова, садова твоя голова!». А это вот ещё по жёстче:

Ты не жми меня к забору,

Не пихай туды-сюды.

Ты не думай – я не дура,

Вот поженимся – тады.                                                                                                                                                                                                                                                       

   Месяц май - пой да гуляй! Вот когда весна-то принялась за своё основное дело – одевать и наряжать лес. Вот когда в лесу началось самое весёлое времечко – пора песен и плясок. Вы думаете, я оговорился насчёт плясок-то, вы думаете, лесные насельники только поют, а не пляшут?   Вот как об этом у знатного природолюба Виталия Бианки:

   «На утренних и вечерних зорях не только птицы, но и все лесные жители поют и играют, кто на чём и как умеет. Тут услышишь и звонкие голоса, и скрипку, и барабан, и флейту, и лай, и кашель, и вой, и писк, и уханье, и жужжанье, и урчанье, и кваканье.

   Звонкими, чистыми голосами поют зяблики, соловьи, певчие дрозды. Скрипят жуки и кузнечики. Барабанят дятлы. Свистят флейтой иволги и маленькие дрозды-белобровки. Лают лисица и (кто бы, вы думали? – А. М.-С.) белая куропатка. Кашляют косуля и белый волк. Ухает филин. Жужжат шмели и пчёлы. Урчат и квакают лягушки.

   Вот какой концерт!» - резюмирует, как сказали бы в моём родном селе Аскулы, Богородское тож, очень дошлый, ну то бишь компетентный природовед.

   Ну это всё сольные номера, а как насчёт плясок-то? Предоставим слово тому же автору:

   «Журавли устраивают танцы на болоте. Соберутся в кружок, и вот один или двое выходят на середину и начинают приплясывать. Сперва ничего – только подпрыгивают долгими ногами. Дальше больше: пускаются в широкий пляс и такие коленца выкидывают – помрёшь со смеху! И кружатся, и прыгают, и вприсядку – ну точь-в-точь трепака откалывают на ходулях! А те, что кругом стоят, равномерно, в такт, хлопают крыльями.

   А у хищных птиц игры и пляски в воздухе.

   Особенно отличаются соколы. Они поднимаются под самые облака и там показывают чудеса ловкости. То, разом сложив крылья, с головокружительной высоты камнем летят вниз, - над самой землёй раскинут крылья, широкий круг дадут и снова взмоют ввысь. То застынут высоко-высоко над землёй – и висят с распростёртыми крыльями, как на ниточки, подвешенные к облакам. То вдруг примутся кувыркаться в воздухе через головы, как настоящие небесные клоуны, турманом-турманом падают к земле, выкидывают «мёртвые петли», кружатся, крыльями плещут».

   Вот уж воистину: «Эх, ты удаль молодецкая!». Вот уж воистину праздник силы и удали! Каждому хочется показать себя. Не как какому-то «фанерному» певунишке на сцене, а в деле! Тут мало песен и плясок – кое у кого клювы и зубы «чешутся», тянет подраться. Так что об эту пору майскую пух, шерсть и перья клочьями и штуками только так разлетаются. Ну точь в точь, как у сельских парней об эту же разгульную пору. Вон у прадедушки Толи на старости лет перед непогодой перешибленный нос (практически одной ноздрёй даже на армейских учениях приходилось дышать!) в память об одной самарской красной девице, которая у нас в уборке урожая участвовала, ещё как отзывается!

   Не знаю, насколько это верно, но в партийно-советских кругах в середине шестидесятых ходил слух: якобы «консерватор» Косыгин предупреждал партийное руководство страны, что Волжским автозаводом, ну то бишь массовым выпуском дешёвых автомобилей будет нанесён мощнейший удар по социалистическому образу жизни.

   Помню, в самом начале семидесятых профком редакции тольяттинской городской газеты и типографии, начиная с весны и до осени, каждую субботу-воскресенье нанимал в городском автохозяйстве автобус, на котором журналисты и полиграфисты выезжали то по ягоды, то по грибы, то просто на лоно природы – на пикники. Господи, как приятно вспомнить эти «профсоюзные мероприятия». Именно «мероприятия»: все они заносились на бумагу и фигурировали в отчётах профкома. Также поступали-делали и профкомы предприятий и организаций города. Отдых был коллективный!

Но вот уже со средины семидесятых то один, то другой член нашего коллектива стал отбиваться от таких выездов: то у богатенького (по тем временам – «состоятельного») родственника, то у соседа стали появляться «Жигули», и на отдых, на лоно природы они («отщепенцы») стали выезжать не с нами на автобусе, а на личных автомашинах. И уже в середине и даже начале восьмидесятых коллективные выездки на природу в городе прекратились. Социалистическую общность стал побеждать индивидуализм, так восхваляемый и декларируемый правозащитниками!

   Ну а ныне уже расцвет нового образа жизни. Апогей! После которого по закону диалектики неминуемо начнётся спад. Если, конечно, в недалёком будущем нам всем не предстоит Апокалипсис…

   Месяц этот сугубо авитаминозный. Чем витаминиться об эту пору? Запасы редечки в погребах иссякли. Слава Богу, зелёный лучок не только чрево, но даже глаз селянина и дачника радует – этакими шеренгами бравых солдатиков в зеленых-зелёных гимнастёрочках, будто только что старшиной роты выданных. Но самый-то главный поставщик-экспедитор витаминов в эту пору - это, конечно же, хрен-хренок.

   По словам моей матушки незабвенной Анны Никифоровны, церковные колокола в нашем селе на Масленицу весело-весело, задорно-задорно вызванивали: «чего-нибудь с маслом, чего-нибудь с маслом», то, начиная с Чистого понедельника, с колокольни доносилось заунывное-заунывное: «хре-е-ен, хре-е-ен». Да, с наступлением весеннего авитаминоза земляки мои на основе своего многовекового опыта переходили на ежедневное потребление этого целебнейшего овоща.

В народной медицине хрен давно признан как этакая панацея, избавляющая от многих заболеваний, но и как средство, возбуждающее аппетит и улучшающее пищеварение. Помогает он при затруднённом мочеиспускании и образовании камней в почках, при водянке и малярии, цинге, при простудах, сбоях менструального цикла, ревматизме и крестцово-поясничном радикулите. Лечебное действие его объясняется богатым содержанием витаминов, эфирного масла, фитонцидов, ферментов и минеральных солей.

   Право, не знаю, как бы мы без него обходились не только в целях заботы о здоровьишке своём, но и в повседневной жизни, в словесном общении между собой. Вот как недавно эту озабоченность выразила на страницах «Литературной газеты» современная поэтесса в своей «овощной» сказке:

Как в одной деревне дальней

Было много овощей,

А вот хрена не видали

Там ни разу вообще.

Дед Пахом со снастью новой,

Просидев на речке зря,

Матерится: «Клёв перцовый!

Не поймал ни имбиря!»

Поругаются подружки

Иль невестка и свекровь –

И в открытую друг дружку

Шлют на свёклу и морковь.

Парни в лес пойдут сосновый

И кричат издалека:

«Подь сюды, редис моржовый!

Тут грибов до чеснока!»

Редьковухи с брюкводёром

В праздник дёрнут и орут,

«Нам, мол, всё по помидору!

Огурец ли все вы тут!..

С постным маслом вам папайя!

Всем на рыло патиссон!

Спаржей дуб перешибаем,

Фейхоа кладём на всё!..»

Помянут в порыве чувства

И картошку, и порей,

Репу, тыкву и капусту,

Топинамбур, сельдерей…

   В заключение уже сама автор Татьяна Кормилицына вопрошает:

Вы, с какого-то шпината,

Мне поверили? Всерьёз?

Сказка всё это, ребята!

Только хрен в деревне рос!

А вот что не иначе, как повествует своим землякам в «Жигулёвском рабочем» ещё про одну лечебную панацею - про чеснок     Надежда Ушакова (вельми глазастая и смекалистая бабёночка!):

   «Чеснок долго не сохнет, если очищенные зубчики хранить в банке, залив их растительным маслом. И чеснок сохраняется, и масло делается ароматным, для заправки салатов хорошо» (в этом я на личном опыте убедился).

   И ещё одно новшество от женщины с обнадёживающим имечком: зубчики чеснока она советует пропускать через мясорубку, кладёт их в стеклянную банку (при этом их не солит!), закрывает крышкой и – в холодочек их, ну то бишь в холодильник. Такая приправа и в супах, и во вторых блюдах оченно хороша, на все сто процентов с этой самаролукской умелицей прадедушка Толя соглашается.

   Чтоб не портились фасоль и горох, эта смекалистая хозяюшка при хранении их кладёт на дно банки по дольке чесночка, да ещё и подсыпает туда семян укропа. Нынче вон только и слышишь: жучки-жучки завелись – и откуда только берутся? А в Надеждины баночки этих вот уж воистину паразитов столовой ложкой не загонишь. Прадедушка Толя этот советец себе на ус намотал.

   А это вот с аптечного прилавка природы:

   Для защиты от превратностей погоды природа приготовила нам замечательное средство народной медицины – траву мелиссу. В сочетании с другими лекарственными растениями она восстанавливает расстроенные функции нервной системы. Доказано, что у метеочувствительных людей, ежедневно принимающих по две-три чайные ложки настоя этой травы, быстро исчезают давящие головные боли и мышечное напряжение и восстанавливается полноценный сон.

   Ландыш – это не только красавец ранневесенний. Он известен в народе как сердечное средство. Ландышево-валерьяновые капли Зеленина регулируют деятельность сердца, снимают приступы и нервное возбуждение. Ванны из отвара ландыша хороши при ревматизме. Отвар из цветков используется при лечении горла и глаз.

   Не знаю ничего красивее в русских лесах, чем кленовые листья. Радовали они сельскую ребятню по весне, как предвестники кленовой кашки. А особенно – по осени. Пожелтевшие, мы их закладывали в учебники. Развернёшь, бывало, на уроке страничку, а там он широколапно-широколапно красуется. Будто в ранне-осеннем лесочке побывал в эту зимнюю пору! Оказывается (прадедушка Толя только что вызнал!), кленовые листья-то (свежие или сухие), настоенные на водочке, хороши для восстановления мужской силы! Принимать по 20 – 30 капель три раза в день перед едой. Можно использовать и отвар их.

   Набрал это на ноутбуке – и сам не рад: а ну как и самаролукские, и общесамарские старцы возьмутся «кленовничать» и шибко заинтересованно на молодых соседок заглядываться? А ну как их жёнушки за это взбеленятся на меня? Хоть на улицы не показывайся…

   Хорош мятный чай. Две столовые ложки листьев мяты перечной заваривают тремя стаканами кипятка и дают отстояться под крышкой. Для улучшения вкуса не пожалейте столовую ложку медку. Взрослым – по полстакана перед едой, детям – вдвое меньше.

   Хороша для успокоения и валериана, корни. Но: нельзя принимать её длительное время и в большом количестве!!! В таком разе она действует угнетающе на органы пищеварения, вызывает головную боль, тошноту, возбуждённое состояние и нарушает деятельность сердца.

   Боярышник!!! Аж на три восклицательных знака подвигло прадедушку Толю при написании этого сердечно-спасительного средства! Отвар, настой, настойка плодов и цветков боярышника – воистину чудесное тонизирующее, помогает при головокружении, удушье, при болезнях сердца.

   В дело идут листья, плоды, а также кора молодых веточек. Цветы надо собирать, когда они ещё в бутоне, плоды – в сентябре и октябре, кору веточек – весной, в мае.

   В «Лечебнике» так прямо и сказано: «Боярышник невероятно полезен тем, кому за пятьдесят: он куда действеннее химических стимуляторов!»

   Вяз. Настой из срезанных в мае двухлетних побегов – прекрасное мочегонное и кровеочистительное. Сняв с побегов светло-зелёную кору, мелко нарезают и сушат. Эти присыпки помогают при кожных заболеваниях, при течении из ушей, при ревматизме.

   Скоро расцветёт черёмуха. Вот что от знающих людей мною вызнано. Аромат черёмухи убивает микробы. Чтобы сделать пригодной для питья не шибко чистую воду, бросьте в неё цветущую кисть черёмушки. Таким же образом по весне можно уберегать от скисания свежее молоко. А вот в избе-комнате букеты черёмухи лучше не ставить – может разболеться голова (в этом я убедился на себе!). Мы, человеки, как и микробы, чай, тоже живые существа-то – и на нас отрава-то действует…

   Крапива. Эффектно лечит ожоги настойка из неё. Стакан мелко измельчённой травы настоять на полулитровой бутылке водки. Настаивать два месяца. Держать на всякий случай, как говорится, в сухом прохладном месте. Упаси вас Бог принимать её внутрь! Смочить кусок бинта и прикладывать к месту ожога. Токмо так!

   А вот ещё докучливый и привязчивый к человеческому жилью – это репей (лопух). Кое-кого из молодых подивлю (и не слегка!). Оказывается, это – мочегонное, а ещё и потогонное средство. Экстракт из корней его нормализует состав крови, снижает в ней концентрацию сахара. Более того: алкалоиды репейника угнетают рост злокачественных опухолей. Корни обладают лечебными свойствами при подагре, ревматизме, холецистите, болезнях желудка.

   Вышел поутряни в огород, как говорится, «ни в одном глазу», хотя вчера повечеру и к соседке наведывался. Вышел – и что же (Это на трезвую голову-то!)? Слышу ропот сорняков: «Понасажали тут всяких! Их холят и нежат, а нас, как чуть что – мотыгой, а то и лопатой!»

   Да, истово, а порой и неистово огородничая, мы всячески лелеем овощи и другие полезные растения, а всё остальное – сорняки. Сор! Но вот какая незадача-то: равновесие природное нарушаем. Вот только несколько лет тому назад в сосново-солонецкой «зоне» кузнечики появились. В пору моей юности, помню, по всем ночам их стрёкот стоял. А это приехал как-то в отпуск - ночью тишина. А куда кузнечики-то подевались? А их, оказывается, потравили, когда с самолёта тогдашний знатный предколхоза Булин в попечении о высоких урожаях посевы зерновых с самолётов травил. Вот и они под разбор попали. Одна знакомая старушечка в восхваление ударилась: «Хорошо-то как! То по ночам головушка от них разламывалась, а это тишина благодатная!». А потом мои земляки-садоводы спохватились: тля все сады их заполонила! Оказывается, эти стрекуны почём зря эту самую тлю пожирали и даже самих «распространителей» её – садовых муравьёв не жаловали. Ныне, слава Богу, природное равновесие понемногу восстанавливается. И «трелям» стрекоз внимаем, и садовые ягоды вкушаем.

   Я вот своим землякам-самаролукцам такой вопрос задам. Вам доводилось, бывая в наших лесах, зреть на листьях диких яблонек, вишен, торнослива и других плодовых деревьев и кустарников тлю и других насекомых-пакостников? То-то и оно! У них хорошая природная защита есть. Также не узрите вы в наших лесах садовых муравьёв. Трудяжек лесных сколько угодно! А вот садовым неженкам не фортит там! Они благоденствуют только у шибко «культурных» садоводов!

В самых эффективных у знающих людей значатся бархатцы (тагетес), календула и настурция. Бархатцы считаются самым незаменимым растением. Его запах отпугивает кололорадского жука, тлю, яблонную плодожорку и вредителей ягодных культур. Совместные посадки бархатцев с тыквенными и паслёновыми культурами защищают их от фитофторы, мучнистой росы и других возбудителей болезней.

   Ну это по большей части растения, так сказать, аристократы. А эти вот не такие уж душистые, но не менее эффективные: кориандр, фенхель,, иссоп, эстрагон, разные виды мяты и котовников, ну и, конечно, хрен, чеснок, многолетние луки. Мух и комаров отпугивает клещевина. От муравьёв зело помогают посадки чеснока, полыни и мяты. Смекалистый садовник и огородник не пожалеет место для табака, пижмы, тысячелистника, шалфея. Каждое из них по-своему полезно. А сад-то и огород-то-как преобразятся! То-то приятно провести будет по такой красоте и благоуханию молодую соседку, когда супруга куда-то отлучилась, а то она, не дай Бог, на корню всю эту «эстетику» избудет…

   1 мая – Козьма. У Даля в его Месяцеслове: «Сей морковь и свеклу на Козьму». Что тут скажешь? Только одно – по-солдатски: «Есть сажать!» (До старости никак не отвыкнем мы, которые служивые, от солдатских привычек!). Смышлёные хозяюшки грядки с этими овощами об эту пору на ночь обязательно чем-нибудь прикрывают от похолодания.

   Что любили, то любили наши деды морковку да свеколку и на зиму в погребах им достойное место отводили. И истово едали: день - морковку, день – свеколку. В печи на вольном духу пареные-распареные: только, бывало, к устам поднесёшь её, а она уже по горлышку во чрево твоё, аки солёный маслёнок, проскользнула. А посему до старости лет зоркоглазые-зоркоглазые были.

   Я вот ещё застал: одноулошники наши дедушка Данила и дедушка Кузьма, постоянно вкушая морковку-то, бывало, аж за сто сажен молодую бабёночку от старой старухи различали.    Больше того: они и наиболее выдающиеся достопримечательности у молодиц-то досконально обзирали. А что теперь? В каких-то десяти шагах от тебя ну как есть, королева Марго каблучками выстукивает, и вся из себя, а ему, очкарику, «облако в штанах» видится. Охо-хо-хо!

   Вот о чём как селянок, так и горожанок-дачниц не забыть предупредить (как на основе народного месяцеслова, так и стариковского опыта своего): в первой, а особенно в третьей пятидневке этого архикапризного месяца случаются возвраты холодов. Иногда даже снег выпадает. Это так называемые «черёмуховые холода». Про них в месяцеслове вот как: «Вот те и май: коню корму дай, а сам хоть на печь полезай» и «Пахать в рубахах, а сеять в шубах». Это в домёк молодым дачницам от прадедушки Толи сказано!

   Вот есть торопыги, которые картошку уже в конце апреля сажают. Знаю одного: вроде бы умный мужик (по крайней мере – с виду), а пошёл на поводу у снохи горожанки. Как слепень пристала: сажай да сажай! А после апрельского тепла нахлынули холода да с проливными дождями, вот картошка-то в земле то ли замёрзла, то ли заклёкла. Кто в пору посадил, у тех она уже росток дала, а у него в земле, как крот, сидит и «носа не кажет». Так и пришлось пересаживать.

   Картошка – это тебе не репа (овощ исконно местный, который нашим предкам картошку заменял): она из тёплых стран к нам пожаловала. Ну ежели скороспелку на летнюю еду, то пораньше посади (но умеючи-знаючи!). А которая на зиму – почто она тебе, уже в середине августа выкопанная? Чтоб полтора месяца до осенних холодов в погребе вянуть да в духоте гнить?

   5 мая – Лука. «На Луку высаживают лук». Ну это природа как бы на манер старшины роты командует: «Та-ак! Сегодня после завтрака займёмся посадкой лука. Форма одежды повседневная. Грядки не топтать! А то два наряда вне очереди – мужу за пивом сбегать!». А всерьёз вот что: при посадке этого овоща всё должно быть «тютелька в тютельку». Это не только догляд за муженьком, чтоб он грядки ровненько, а не сикось-накось наделал. Тут уже чисто женский догад нужен: раньше высадишь – он в стрелку пойдёт, позже – укореняться в подсохшей земле ему трудно будет. Ну да, наверно, зря прадедушка Толя в поучения-то пустился, потому как селянок, а теперь уже и дачниц-горожанок «со стажем» (нередко потомственных самаролучанок!) это всё равно, что «учёного учить – только портить». А вот «скороспелым» и «новоиспечённым» дачницам-то мой советец, авось, да и пригодится…

   Селянин и на сей раз приспособил Святцы к своим нуждам, связав мученика Луку с обыкновенным луком. У хохлов даже вон как: «На святого, на Луку бабе робить на луку». Ну то бишь как раз приспело высаживать эту ценнейшую и полезнейшую огородную культуру в народной жизни. Потому как: «Лук от семи недуг», «Лук семь недугов лечит, а чеснок семь болестей изводит».

   Но перед тем, как начать высаживать лучок-то, рачительная хозяюшка по старой доброй традиции этим утром пекла пирожки-сочни с луком (Не довелось вкушать такие прямо с пылу, с жару? Я вам сочувствую!). И вы думаете, это осталось без «комментариев» со стороны самаролукских острословов?

На святого, на Луку

Девка сеяла муку.

Чтобы миленький дружок

Скушал с луком пирожок.

Она сеяла, трусила –

Муха ляжку укусила.

Что просыпалась мука,

Виноват теперь Лука.

   Нашла на кого свалить! До чего же дошлые и даже ушлые наши молодые да пригожие самаролучаночки-то, а вкупе с ними, говорят, и все самаряночки: завсегда найдут «крайнего». Нет того, чтобы привлекательные (и даже для мух, оказывается!) чресла-то длинной юбочкой прикрыть… Но не всё так уж и плохо, потому как концовочка у этой частушечки вот какая славная:

И заместо пирожка

Расцелую я дружка!

А что, не плохая альтернатива-то?!

   Не забыть бы вот что из опыта ныне покойной Людмилы свет-Петровны Вереникиной (Дай Бог Царствие Небесное этой достославной нашей односельчаночке!) присоветовать: перед посевом лука севочек-то в раствор фитоспорина обмакните, чтоб в самом начале произрастания уберечь его от всяческой заразы. Раньше-то бабаня моя Крещенской водицей его окропляла, ну а теперь химия – царица огородов…

      Лук не только от семи недуг. Причина – в уникальном составе его. Группа витаминов В, положительно влияющая на нервную систему, сочетается с витаминами А, Е и С, помогает вырабатывать «хороший» холестерин и блокирует выработку «плохого». Калий с железом оберегают сердечно-сосудистую систему, а тройка магний-фосфор-кальций поддерживает прочность костей и зубов. Кроме того, в луке содержатся и другие микро- и макроэлементы.

   Болезни сердца и сердечно-сосудистой системы также поддаются «луковому» лечению. Способствует этому большое содержание калия в сочетании с железом, отвечающее за кроветворение и перенос кислорода к тканям. Сочетание микроэлементов и витаминов лука помогает поддерживать сосуды в чистоте, что значительно уменьшает риск возникновения инфарктов, инсультов.

   Хорошо пользует он и от склероза. Стакан свежевыжатого сока перемешать со стаканом мёда, дать настояться трое суток. Пить ежедневно по столовой ложке за час до еды или через два часа после еды в течение двух месяцев. Затем – двухнедельный перерыв.

    Для не шибко расторопных: сок можно не выжимать, а употреблять растертый в кашицу лук-то.

   Пользителен лук и при ангине.    Он снимает воспаление слизистой и уничтожает бактерии. Поэтому его употребляют для лечения ангины и тонзилита. В период воспаления мажут миндалины. Луковый сок добавляют в средства для полоскания. Для смягчения горла и снятия воспаления полощут его тёплым молоком, в котором была сварена луковица с шелухой, используют в качестве полоскания и отвар из шелухи.

Отвар луковой шелухи лечит пиелонефрит и простатит.  

А это про то, как готовить лук, чтобы сохранить максимум полезных свойств его.

   У нас нередко такие дерзновенные есть: обдирают его, как липку ну или репку. А знающие люди таким советуют: это тебе не репа, так что очищай с лука только шелуху, максимально сохраняя наружные слои луковицы – в них, оказывается, больше всего полезнейших флавоноидов (да и шелуху-то в помойное ведро не сбрасывай, она тоже вельми пригодна, ну об этом вдругорядь).

   Мелко нарезанный лук становится особенно полезным через пять-десять минут, в это время в нём синтезируются самые активные компоненты. Но уже через день разрезанный лук теряет свои полезные свойства.

   При варке на медленном огне важнейший кверцетин не разрушается, он только переходит в раствор. Поэтому лук в супе и луковый суп очень полезны.

   Припущенный или поджаренный на медленном огне в течение 5-7 минут лук сохраняет основные полезные свойства.

   Хорошо, если с разными блюдами вы съедаете в день не менее одной луковицы (150 г). Для этого добавляйте лук не только в салаты, но и практически во всё - первые блюда, любые гарниры (каши, картофель, овощи), блюда из мяса, рыбы, птицы, яиц. По сути, лук не подходит только к сладкому.

   Больше всего полезных флавонидов в красном луке, потом идёт обычный жёлтый лук, потом белый.

   6 мая – Егорий храбрый, Егорий вешний.

С вешнего Егория начинается настоящая весна. «Егорий с теплом (росой, водой), а Никола (22 мая) с кормом». В этот день впервые выгоняли скот на пастбища. Это был как бы профессиональный праздник пастухов. Эх, помню, как молодецки щёлкали они своими длиннющими арапниками по утренней росе! Если это рядом случалось, то иная молодая бабёночка, бывало, от такого залихватского присвиста аж приседала. Про мокрые коленки при этом (от росы, конечно!) я, так уж и быть, распространяться не буду…

В Месяцеслове Даля на эту дату: «Выгоняют в первый раз скот вербою с Вербнаго воскресенья и Егория окликают: «Храбрый ты наш Егорий, спаси-сохрани нашу скотинку!».

Отару пастырь собирает,

Кнутом похлёстывает всласть,

На стадо с гордостью взирает:

Хоть над баранами, но власть.

   Ну это только пришлый так выговориться мог. Не селянин. И уж точно – не селянка.

Нет слов, большим авторитетом пользовались у селянок и кузнец, и валяла, и швец (ветеринар – особ статья), но куда им до пастуха. Для них тогда это - как воспитательница детского сада для родителей ныне (я хорошо помню, как, имея троих детей, каждый раз лебезил перед ними, перед «воспиталками»-то!). Ведь на целый день отдаёт она ему своих дорогих и любимых всё равно, что деток, этих любящих её животных. Будь то кормилица-коровушка с телушкой полуторницей и недавним сосунком телёночком, будь то овечки (ну ни послушницы ли?) или козочки (У, смутьянки! Но уж больно ласковые, как есть подхалимки!). Вон, если бы свиней в стадо отдавали, о них и горя бы мало было. А это всё равно, что детки. А ведь пастухи - люди разные. Есть которые не взлюбят чью-либо скотинку, за лето-то чуть ли ни со свету её сведут. И ничего ты им не докажешь!

   Вот и зазеленела свежая травка. Видать, вкуснющая! И коровушки, и овечки, и проказницы козы щиплют, щиплют её – оторваться не могут.

   Всё, закончилась у молодых селяночек более-менее спокойная жизнь. Это - которые под бочком у любимого муженька поутряни полежать-понежиться за зиму-то приобыкли. Солнышко ранним утром ещё только-только «уши показало», а на улице, как во время пожара, гомон поднимается. Не выспавшиеся коровушки (тоже за зиму-то обленились!) обиженно ревут, овцы блеют - все недовольные-недовольные. И будто в унисон с ними и хозяюшки, выгоняя их на поскотину, тоже голосят, А она, бедненькая, вскочила – не знай, за что браться. Коровку наскоро подоила и намётом-намётом гнать её за отбывающим на пастбище стадом под понимающе-насмешливыми взглядами «старших подруг», которые намного-намного приметливее, например, «старших товарищей»…

А там, на поскотине-то, пастух-то, пастух-то как изгаляется! Своим кнутом-арапником длиннющим как резанёт по мокрой травушке, будто из трёхлинейки пальнёт. Из неё, это я доподлинно знаю, потому как в порядке практического ознакомления с оружием во всеармейской школе младших командиров стрелял, - из неё выстрел намного звучнее, чем из автомата АК или из СКС – карабина Симонова. Что любим, то любим мы, служивые, армейскую службу-то по примеру отцов и дедов своих вспоминать.

      Весна в самом разгаре. Вот и последние эмигранты–иммигранты прибыли. Один другого краше. Это вам не какие-нибудь грачи – они птицы видные! В их красочных облачениях от хищников только теперь можно и есть где скрыться-спрятаться: луга в цветах, а кусты в густой зелени. Это - красавцы-красавицы иволги, сиренегрудые варакуши, зелёно-голубые сизоворонки. Ну и, конечно же, кокетки трясогузки. Выйди в огород – она тут как тут! Такой бы только на сцену да степенных мужиков – отцов семейств во грех вводить,

      В Месяцеслове Даля этому святому посвящено более двух страниц пословиц, поговорок и примет, даже больше, чем другому любимцу народному Миколе Милостивому.

   Подробно об этом празднике в моих «Былях Самарской Луки» в разделе «Праздники и обряды».

   Возвращаемся как-то с двоюродным братаном Сашей на его «Ниве» в родное село. И что бы вы думали, в моей сумке? Деды-бабушки и родители глянули бы в неё и остолбенели! Их внук и сын в родное село везёт не только сливочное масло, но и - молоко! А молоко-то – ну ни отрада ли для не шибко рачительного хозяина на кухне? Бывало, от маманькиного-то чуть ли не щёлоком посуду приходилось отмывать (во всяком случае – кипяточком, да ещё и с содой!), а это холодной водицей сбрызнул её, она, как только что с завода, - чистенькая-пречистенькая!

   Проезжаем и с болью в сердце видим порушенные строения МТФ, что располагаются на окраине Соснового Солонца (околь леска). Вспоминаю горделивую улыбку на в общем-то не шибко улыбчивом лице уже тогда чуть ли не легендарного предколхоза Федора Ивановича Булина. Ему ли было не гордиться любимым детищем – по-настоящему капитальным и механизированным коровником, где коровушкам при тогдашнем изобилии кормов в теплоте да и не в обиде жилось. По выражению знатной доярки колхоза имени Куйбышева тёти Нюры Бурковой, жилось им, «как в раю» (между прочим, свою карьеру знатной доярки она начинала в аскульском колхозе имени Максима Горького – гордились мы такой односельчанкой!).

   А теперь этот «рай» обветшал, уже полуразрушен и уже не привольно, а сиротливо гнездится на отшибе села…

   Вспоминаю гордые и красивые лица наших доярок – героинь труда. Всякое пишут и говорят ныне про колхозную жизнь. Но что болели душой руководители и специалисты колхозно-совхозные за порученное дело в те вот уж воистину достославные года, то болели. Этого у них не отнять.

   И вспомнилось мне при виде этой заброшенной МТФ шутливое стихотворение Ивана Жалдака из тех незабвенных времён, когда жили, как говорится, не тужили и на шутку светлую и незлобивую были горазды и тороваты:

Светлеет небо над колхозом,

С полей повеяло навозом.                                                                                                                                                  И вот сквозь утренний туман,

Скрывая сильную зевоту.

Идёт на нужную работу

Прекрасный дояр Митрофан.

Черты лица его суровы,

И сам он строг, но справедлив.

С волненьем ждут его коровы,

Молочный чувствуя отлив.

Вот он идет: на нём калоши,

Ему на ферме каждый рад.

Всегда исправен и надёжен

Его доильный аппарат….

Крепка рука и вымя туго,

Душой и телом он здоров.

Всегда иметь такого друга –

Мечта заветная коров.

   Да с юмором, с улыбкой это написано. И вместе с тем с уважением, добрым чувством к сельскому труду. Сравнишь разве это с теперешним каждодневным ерничаньем на телеканалах, которые к тому же заполонили сериалы о бандюках и проходимцах. А заместо тружеников полей и заводов нате вам горничных да потаскух.

   Верными слугами Егория Вешнего, наряду с пастухами, были ветеринары и коновалы. Они по своему статусу шли сразу же за знахарями-врачевателями и повитухами . По значимости они даже кузнецов опережали, хотя, казалось бы, кто выше а глазах справного мужика, как не кузнец?! Коновал да кузнец в придачу – это по-нынешнему как бы автосервис. Но сравнить ли всё это с исцелением домашних животных? Коровы с телятками не у всех на дворе были, а свиней, почитай, все держали. И вот среди лета пала она – клади зимой зубы на полку. Как без мясца-то, да если и с хлебушком «недопоставка», на одной картошке сидеть?

    Про аскульского скотоцелителя Пашеньку в нашей семье вот что рассказывалось. Заболела корова. «Давайте бутылку денатурки», - первым делом потребовал Пашенька. Принесли. «И чего-нибудь солёного, навроде огурца». Принесли и огурец солёный. «А теперь стакан. И воды», и всё это серьёзным-пресерьёзным тоном искушённого скотоврачевателя. И вот на глазах растерянных бабёнок (это в войну было) Пашенька деловито наливает денатурат в стакан, искусно разбавляет его водой, выпивает, закусывает хрустящим огурчиком, после чего суёт бедной скотинке градусник под хвост.

   Через какое-то время вынимает и начинает встряхивать его. Но ударяет им об соху и разбивает его. «Ничего, - утешает он бабаню, - у меня ещё один есть. А корова ваша поправится». И степенно, как и подобает сделавшему своё дело, удаляется со двора.

   «Смеху-то, смеху было в нашей семье!» - рассказывала потом матушка. Но это после того, как коровушка наша действительно поправилась. Поправилась сама по себе: болезнь лёгкая была, и он это определил? Или «слово знал»? Напиши я про «слово»-то этак лет тридцать тому назад, на смех меня подняли бы. А теперь вот вряд ли кто будет отвергать экстрасенсорику и прочие метафизические премудрости. И, конечно же, неспроста пригласила-зазвала его такая серьёзная старуха, как моя незабвенная бабаня Матрёна Емельяновна,   самая авторитетная насельница нашей улицы после начетницы бабушки Анны Зотовой.

   А потом у нас в селе вошла в силу скотоврачеватель не иначе, как от Бога, Евдокия свет-Илларионовна Мирскова-Веретенникова (Первый муж у неё погиб в Отечественную).

   А перенесёмся-ка мы лет этак на шестьдесят в прошлое. На трудодень («палочку») тогда выдавался килограмм хлеба (нередко просто жита). И это даже в урожайный год, чтоб на будущее «людей не разбаловать» (какая предусмотрительность!). Ну ещё горошку подкинут, просца. И на что жить? Огород да скотина выручали. И вот сдохни коровка – как без молочка-то? Околей свинья – как на одной картошке сидеть?

   И ещё одна незадача. Трудодни-то – «палочками», а налог плати рубликами. Вот и чалили молочко-то да и мясцо в Самару, а потом и в Жигулёвск, когда ГЭС начали строить. От себя отрывая!

   И вот спасла наша Илларионовна (именно спасла!) коровку или свинку - не будешь ли ты , если не неочунай-забывака,   всю долгую-долгую зимушку её добрым словом вспоминать, вкушая мясцо или сырное-молочное?

   А что она была чуть ли не чудотворица, в этом я сам не раз убеждался. И когда уже посиневшую от «рожи», распространённой тогда какой-то очень коварной болезни, предсмертно похрюкивавшую свинью (потом аж на шесть пудов выгулялась!)   на ноги поставила. И корове Авторьке (во вторник родилась) чуть ли не по локоть руку в пасть засунула и из «книжки» тряпку вытащила. Они коровы-то - дурищи, ещё те. Заболела и, как студентка на экзамене, на преподавателя умными-умными глазами смотрит, а сказать ничего не может! Что ни завидят, всё в рот, всё в рот – даже половыми тряпками не гнушаются.

   И вот как бывший староста нашего с тобой села, дорогая Евдокия свет-Илларионовна, смиренно обращаюсь к нашему с тобой Отцу Небесному и ко Господу Богу Иисусу Христу, да упокоят Они твои искусные и трудолюбивые рученьки, твоё вдовье-фронтовое тело, твою добрую-предобрую душеньку!

Кстати сказать будет, выручать односельчан из беды – это у неё была как бы общественная самонагрузка. Главное – это её самоотверженная работа на колхозных фермах. Не только животноводы рядовые ценили и любили её, но и у колхозного руководства она в течение десятилетий в почёте и уважении была. Потому что, хоть «академиев медицинских, за исключение курсов, не заканчивала, но специалистом благодаря одарённости своей первоклассным была. Про таких говорят: от Бога!   

   Умолчать ли о домашней кормилице (и любимице!) – коровушке?

   Вот история, которая, почитай, на моих глазах произошла. Свекровка невестку коровушку доить с подойничком снарядила. Через какое-то время возвращается та со двора - свекровка на подойник зырк-зырк: никак, целый литр бурёнушка-то не сдала. Будь по не выдержаннее, она бы наверняка обличила невестку, но промолчала. Знала, что бурёнушка у неё та ещё капризница-то. Не потрафь ей чем-то – она и хозяюшке вопреки себе молочка не сдаст. Знает, конечно, туговато не полностью выдоенной-то ночью придётся, а вот поди ж ты. Раскапризничается – хоть убей её. А посему в таком разе хозяюшка со двора-то бочком-бочком, чтоб, не дай Бог, «глазастый-то» муженёк и свёкор по совокупности не узрил и не отличил обоих: «Ну, видать, коса на камень нашла! Кто из вас капризнее-то – это как-нибудь на досуге подразобраться надо будет!»

   Молодым хозяюшкам на заметку. Чтобы ваша коровушка после табуна по селу не колобродила, а скорёхонько домой припожаловывала, прикармливайте её. Горбушечкой хлебушка, сольцой, как сахарком, присыпанной. А гожее того, как моя матушка по почину бабани делала, пойлицем с крапивкой и лебедой, в печи вываренных, ну и крошками или мучкой приправленным жаловала её.

   Забыть ли вкус парного молочка. Да и прямо из погреба с горбушечкой хлебца оно дюже вкусно и прельстительно. А для утоления жажды ничего лучшего, как кружку простокваши хряпнуть из полуведёрной корчажки на погребице. Той самой простоквашки-то, которую даже в стихах другарь Маяковского восславил:

Простокваша – просто прелесть,

Простокваше песни пелись.

Простоква, простоша –

Для желудка - хороша!

А то!

    А закончу такой вот едкой шуткой про одного нынешнего фермера, для которого корова -     самодвижущийся биологический механизм, предприятие по производству молока:

- Сколько молока даёт ваша корова?

Двадцать литров в день.

- И что вы с ним делаете?

- Десять литров оставляем себе, остальные пятнадцать продаём.

   Кое-кто такому вот не нарадуется. Бывало, от присланного маманькой молочка стакан-то моешь-моешь, за отсутствием щёлока даже соду приходилось применять. А это ополоснул холодненькой водичкой – и он чистенький-чистенький, будто только что с завода!

8 мая – Марк.

   Старики на Руси, опытом жизненным умудрённые, так вот поучали молодых мужиков: «На Марка небо ярко, бабам в избе жарко». После «зимней спячки» бабёнок-то по ночи на вольный воздух, ого-го, как потягивает-позывает… Мол, бди, муженёк, чтоб твоя не шибко благоверная куда-нибудь (ну, например, в овин на прохладную соломку ухлаждаться-услаждаться) не отвалила! Вот какую историю, не скажу, в каком самаролукском селении рассказывали. Одному мирно спящему селянину среди ночи «сердобольный» домовой в ухо как засипит: «Не с-с-спи!». Тот вскакивает – хвать-похвать: нет «благоверной»-то. Выбегает на крыльцо, а она, эва, уже где – на гумно устремляется! Ну тот вожжи в руки и следом за ней – «педагогическую процедуру проводить»…

   Но не больно-то на домового надейся с его предупреждением будущему рогоносцу: «Не спи!». Потому как некоторые смышлённые самаролукские бабёнки (да и общесамарские не отстают от них!) с тех пор, говорят, стали перевербовывать домовых-то, прикармливая их сладенькой кашкой на загнёточке и другими соблазнами-прелестями улещая. Ну, к примеру, уж дюже охоч он, сказывают, до конопляного маслица. И всего-то надобно ему – ложечку-другую разлить его (духмянного-духмянного!) по упечной полочке. Вот он, говорят, и «скоррупционировался»!

     А посему такое вот наставленьице от старцев следовало (Вы что думаете, среди селян в те поры стихоплётов не было? А кто же такие яркие да броские частушки-то сочинял?):

Ночью бдеть мужьям пристало,

Чтобы жёнка не сбежала.

От чужой спасая ласки.

Вешай вожжи для острастки!

Да не где-нибудь в закутке, а на видном-видном месте! Ну не педагогично ли?

   Не больно-то на домового надейся с его предупреждением будущему рогоносцу: «Не спи!». Потому как некоторые смышлённые бабёночки давным-давно «перевербовали» его, прикормив сладенькой кашкой на загнеточке и прилучив другими соблазнами-прелестями. Ну, к примеру, уж дюже охоч он, сказывают, до конопляного маслица. И всего-то и надо - ложечку-другую разлить его (духмянного-духмянного!) по упечной полочке. Вот он и «скоррумпировался»!

   «Если на Марка ясный день – будет хороший урожай зерновых». Дай-то Бог! Только вот какая незадача на Руси: обманывают крестьянина-то. При советской власти – государство, чуть ли не за бесценок зерно у него отбиравшее в закрома родины, а в царское пореформенное время и теперь вот в период «расцвета демократии» - перекупщики.

   В этот же день отмечается прилёт певчих птиц. Стаями! Теперь воробушки да синички хоть и не чирикай, ни пиликай – гастролёры забугорные нагрянули! Теперь с утра до вечера сплошные «гала-концерты». Не улица, а, почитай, филармония.

   Предмет особой заботы у птиц – здоровье и гигиена гнезда. Скворцы, например, приносят в дупла пахучие ростки полыни и помидоров, своим запахом отпугивающие насекомых. Ястребы с той же целью обкладывают гнезда зелёными ветками. Вороны, поедающие на свалках всяческие отбросы, никогда не будут кормить подобной пищей своих птенцов – носят им свежее мясцо-то. Поэтому в мае их добычей в городе становятся даже голуби, за зиму ослабшие, Если обычно в пиршествах с ними участвуют воробушки, безбоязненно склевывая выброшенное селянкой на двор около дома, то в это время такое нахальство (А что нахальны, то нахальны эти бомжи и бомжихи, не радеющие о сооружении своего гнездышка – живут коммуной!) им может обойтись дорого…                                              

   А как ведут себя сами птенцы сразу после рождения? У многих они подолгу в гнезде находятся под опекой родителей. А есть бойкие ребятки! Вот хотя бы бекасята – они только день, как из яйца, а уже гнездо своё покинули и самостоятельно себе пропитание (червячков) добывают. У куропатки детки тоже, ого-го, какие боевые: только что вылупился и уже бежит со всех ног! Подстать ему дикий утёнок (крохаль): только на свет появился и сразу же заковылял к водоёму, бултых в воду - и купается. Он и нырять уже умеет и потягиваться, приподнявшись на воде, – совсем, как большой!

   А вот в «индивидуальном секторе» леса - сплошной «капитализьм» и борьба (порой жесточайшая!) за выживание. Даже в растительном мире! Как сын лесника, знаю: какая жесточайшая борьба разгорается, начиная с весны, на зимней лесовырубке между ростками деревьев и травы. Они, травянистые растения, буквально, глушат и губят на корню древесные растения. И только самые выносливые из них «выбиваются» в будущие деревья.

   Вот мы с детства привыкли восхищаться белочками: какие-де они славненькие. А это же сущие разбойницы! Почитай, всю зиму она «вегетарианствовала»: питалась сушёными грибками, ягодками, орешками. А по весне – ша, конец посту! Шныряет по птичьим гнёздам и «лакомится» яичками и птенцами – ну ни кровопивица ли?! А вообще-то вот что про неё сказано в солидном издании:

    «По мнению Александра Сергеевича Пушкина, «белка песенки поёт да орешки всё грызёт», а по факту это весьма агрессивный и кровожадный зверёк со вздорным характером.

   Белки – животные-одиночки и редко когда живут большими семьями. Выживая самостоятельно, в борьбе за спорную порцию пищи белки вполне могут уничтожить своего противника. Каждый за себя. И если одна белка посягнёт на   недвижимость другой белки и заберётся в её дупло, хозяйка обязательно учинит расправу над соплеменницей и даже может её придушить.

   Ошибочно считается, что белки питаются только грибами и орехами. На самом деле они не прочь пообедать зазевавшимися птицами или ящерицами. В меню белок входят также грызуны и даже заячий молодняк».

    Вот каков он птичий мир в лесу и на окрайках. Сто пар глаз и сто пар ушей сторожат врага, сто клювов готовы отразить нападение. Чем больше выводков примыкает к стае, тем безопаснее для неё. Так что в пору посочувствовать хищникам при такой «круговой обороне» (тоже ведь твари-то Божьи, кормиться-то надо!).

   А это я с чужих слов пишу. Для молодняка в стае существует закон (коллективного воспитания!): во всём подражай старшим! Старшие спокойно клюют что-то – и ты клюй, Старшие головы подняли и не шевелятся - и ты замри. Старшие наутёк – и ты наутёк.

   Птички селянину – отрада из отрад. Не было тогда ни радиоприёмников, ни радиол, что на всю улицу горланят, ни телевизора, где этакие чертовочки (не ведьмочки-лесачихи ли с аскульского урочища Тараторня туда откочевали?) греховодно этими самыми виляют - вот он в минуты короткого отдыха птичьими концертами и наслаждался.

   А вот что незваные гости, то незваные, – соседка пожаловалась: двух клещей поймала на себе. Когда это, говорю, ты в Долгий колок-то успела сшастать? Оказывается, в родном палисадничке подцепила их!

    В прошлом году Россия-матушка переживала вот уж не иначе, как золотоордынское нашествие клещей-то. Как сообщает центральная   газета «Моя семья», к сожалению, прививка иммуноглобулина спасает только от энцефалита, но против других, не менее тяжёлых, инъекций, переносимых клещом, она бесполезна. Что же делать, если вы пошли в лес, но прививку не сделали и о репеллентах не позаботились? Традиционный русский способ профилактики от клещей испокон веку используют архангелогородские охотники. Если взять в руки длинную палку и хорошенько бить на пути перед собой высокую траву и кусты, можно смело идти дальше. Клещ, приготовившийся к атаке, всегда зависает на кончике листа, а после удара палкой срывается вниз, после чего ему нужно как минимум десять минут, чтобы забраться на растение и затаиться в засаде. За это время человек спокойно минует опасную зону.

   Разумеется, подчёркивает газета, этот простой способ не очень пригодится при выборе места для пикника и не избавляет от необходимости носить плотную одежду и проверять себя на наличие клещей после прогулки по летнему лесу.

   Активность клещей зависит от погоды. Они не нападают в жару и в дождливую погоду. Самая комфортная погода для них   умеренное тепло (18-20 градусов) и отсутствие дождей. Пик атак – май-июнь и сентябрь-октябрь.

   А это вот совет знающего человека, как извлекать их.

Пинцетом захватить клеща как можно глубже. Держа перпендикулярно место укуса, пинцетом повернуть насекомое вокруг оси. После этого извлечь.

   Если голова клеща осталась под кожей, продизенфицируйте иголку спиртом и удалите головку, как занозу. Обработайте участок кожи спиртом.

Завяжите узел нитки у хоботка клеща и раскачивайте его из стороны в сторону до полного извлечения.

   При укусе измеряйте температуру в течение 3 недель после удаления клеща и осматривайте место укуса. Если появилось пятно, обратитесь к врачу.

   Самое главное! Действуйте быстро. Клещ при укусе выделяет огромное количество слюны, с которой в организм и попадают возбудители опасных инфекций.

   9 мая – День Победы, День поминовения воинов.

   Определением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви (4. Х11. 1994 г.) установлено совершать в День Победы – 9 мая особое ежегодное поминовение усопших воинов, за веру, Отечество и народ жизнь свою положивших, и всех страдальчески погибших в годы Великой Отечественной войны 1941 – 1945 г.г.

   Вот стихотворение дочери фронтовика Валентины Плетнёвой:

Отец стонал, и мы не спали…

Во сне кричал: «Вперёд! Вперёд!».

Мы от атак душой устали,

Как весь измученный народ…

… Уж нет отца. Не слышно стонов.

Бойцов всё меньше во дворе.

И благодать церковных звонов

Летит им в память на заре.

   Забыть ли тот славный мартовский денёк сорок седьмого, когда я, будучи тогда первоклассником, выстоял не менее, чем двухчасовую очередь в нашем сельмаге, что располагался на первом этаже ныне знаменитого на всю округу «чукинского дома», и получил из рук нашего бессменного продавца Савватьича кирпич черного хлеба. Боже мой, такого упоительно пахучего! Ну как было не проверить, а что там внутри-то? Ущипнул разок, потом другой… И третий! И пока по сугробистому проулку добирался до дома – в нём образовался чуть ли не грот! Помню, матушка укоризненно-укоризненно посмотрела на меня, но смолчала. Забыть ли этот взгляд и это умолчание?.. Как и рассказ отца о застрелившемся молодом солдате.

    Случилось это в Белоруссии в сорок четвёртом (в ходе операции «Багратион», название которой в то время отец, конечно же, не знал), когда после многодневного наступления, наконец-то, остановились на передышку. Ну во время наступления, особенно многодневного, полковая кухня, конечно же, отстаёт, так что солдатики в тот раз шибко-шибко оголодали. И надо же было кого за хлебом на весь взвод послать?! Молодого, недавно прибывшего солдатика, ещё не отвыкшего хоть и от скудного по военному времени, но всё же домашнего стола. Не удержался, бедолага, весь взводный паёк спорол. И застрелился…

   А сколько других страшных историй из фронтовой жизни доводилось нам, мальцам, от отцов, дядьёв и просто односельчан услышать. Это, когда они в своём кругу откровенничали, а «не при бабах». Ну тогда у нас нервишки-то крепкие были, а ныне вот эти приходящие на ум воспоминания фронтовые старческие глаза непрошенной слезой увлажняют (и вот в эти минуты, когда я набираю на ноутбуке этот текст!). Боже мой, Боже мой, сколько горя и лишений пришлось перенести нашим отцам и дядьям и нашим матерям и тёткам за эти четыре года! И как же больно, и как же гадко становится, когда на экране телевизора видишь наших так называемых либералов, притворно горько сетующих, какой-де дорогой ценой досталась нам победа. При этом откровенно издеваются над этими «дураками-русскими», которые, вы только, мол, вслушайтесь, как они поют о победе: мы-де за ценой не постоим! А поинтересуйтесь, кто глумится-то! Те, чьи деды и отцы «горе горькое мыкали» в глубоком-глубоком тылу.

Вот как провидчески написал об отцах теперешних либералов-«человеколюбцев» замечательный русский поэт Дмитрий Кедрин ( обратите внимание на дату - 3 марта 1942 года, никуда из Москвы не удирал):

Скоро, очень скоро

Возвратится мирное житьё:

Из Уфы вернутся паникёры

И тотчас забудут про неё.

Наводя на жизнь привычный глянец,

Возвратят им старые права.

Полноту, солидность и румянец

Им вернёт ожившая Москва.

Засияют окна в каждом доме,

Патефон послышится вдали…,

Не печалься: всё вернется – кроме

Тех солдат, что в смертный бой пошли.

И вот, оказывается, как зря они это сделали-то, защищая «сталинский фашистский режим»… Господи, как трудно в таких случаях проявлять пропагандируемую и внедряемую ими толерантность мне, бывшему солдату, сыну и отцу солдатскому. А ещё и внуку (дед Алексей с первой Мировой отравленным газом возвратился и всю оставшуюся жизнь страдал от этого, каждый раз по вечерам, вернувшись с пасеки, по целому часу надрывно кашляя). Как хочется врезать в эти мнимо скорбные и наглые хари!..

     Вот слова лЮбого мне публициста Анатолия Макарова:

   «Блок сказал: в России на кого ни посмотришь, всех жалко». Святая правда… Потому что если посмотришь на рядового соотечественника «острым глазком», как советовал ещё один гений -Василий Розанов, то без особого труда обнаруживаешь приметы и военного детства, и коммунальной тесноты, и небогатых пиров, и бескорыстного энтузиазма, и несбывшихся надежд, и великого терпения.

   Российский патриотизм возникает не от гордыни, а от сострадания.

   Одно время я полагал, что наших либералов раздражает патриотизм казённый, хвастливый, квасной… Однако всё более убеждаюсь: их выводит из себя как раз патриотизм совестливый, стеснительный, заветный.

   В самом деле. Отчего такую неприличную для культурных людей реакцию вызвала у них акция «Бессмертный полк»? Ведь не было в ней ни победительного бахвальства, ни самодовольного куража. Обыкновенные люди, тысячи и тысячи обыкновенных людей скромно несли увеличенные фотографии павших отцов и дедов.

   Сколько же нужно пресыщенного снобизма, чтобы, забыв о приличиях, назвать снимки из допотопных коленкоровых альбомов «старыми портянками», «барахлом из бабкиного сундука»?!

   Вот оплевать их (нас – исконных русичей-россиян – А. М.-С.), осмеять, обхамить, ославить в качестве дебилов, недоумков и врагов демократии, посулить им в качестве гувернёров международные силы (хорошо, что не «Вафен-СС»), это всегда пожалуйста – праздник души, именины сердца» (ЛГ, №12, 2016 г)

   Помню, во время праздничного застолья в 1946 году по случаю Дня Победы аскульские фронтовики поголовно подсчитали: на нашей улице Новая Линия с войны возвратился только каждый второй. И вот услышь они глумливо-слякотное шипение «Дождя»: какие-де вы, россияне, недотёпы! За что сложили свои тупые головы? Нет того, чтобы поступить, как те же французы и чехи, которые ни капельки крови не пролили, защищая свои столицы, а как нельзя более по-европейски (на манер этих самых, что на бульварах «пасутся»!) подвалились под фашистскую немчуру. И вот наши отморозки чуть ли не с улюлюканьем от чувства собственной безнаказанности плюют нам в глаза… Не думаю, чтобы в Америке потомки ветеранов Второй мировой войны позволили бы так вот изгаляться над защитниками Пёрл-Харбора!

   А почему бы (у нас же свобода слова!) не опубликовать данные, а где «ковали победу» отцы и деды самых непримиримых пакостников? Остался ли кто из них, кроме Веры Инбер, в осаждённом Ленинграде?  

    Когда говорят о войне, мне вспоминается карибский кризис осени 1963 года. Я тогда жил в чапаевском общежитии, работая в межрайонной газете. Этим воскресным днём улицы были пустынны. Люди сидели у радиоприёмников, ожидая начала войны. И при этом никакой паники!

   А спустя некоторое время в Куйбышев приехал писатель Борис Полевой и на журналистском собрании областном рассказал нам, как вели себя жители Нью-Йорка в этот день. Это было что-то невообразимое! Толпы обезумевших от страха носились по улицам, разбивая витрины магазинов и грабя их. Глядя на всё это, общавшийся с советскими журналистами Рокфеллер сказал: нет, нам воевать нельзя! Такова вот она, претендующая на мировое господство нация, ни разу не защищавшая свою территорию от вражеского нападения.

   В этой связи приведу интернетовскую заметку американца, находящегося, видимо, по работе в нашей стране, опубликованную в газете «Моя семья» (здесь еженедельно публикуется подборка иностранных авторов Интернета):

   «Порой мы, американцы, ведём себя странно. Ну, например, когда в прогнозе погоды объявляют, что ожидается снег, мы несёмся в магазин и сметаем с полок продукты. Как будто готовимся к концу света.

   Такое поведение для меня – большая загадка. Ну сколько времени вы проведёте дома, будучи отрезанными от цивилизации? Максимум три дня – конечно, если не живёте в отдалённой горной местности.

   Но все американцы ведут себя так, словно им грозит вечный голод, и обычный визит в продуктовый превращается в поездку в зоопарк с дикими толпами. Все ищут один вид товара – хлеб. Совершенно не имеет значения, говорится ли в прогнозе о буре или только о нескольких хлопьях снега, - люди всё равно скупят весь хлеб. И если вечером вы придёте в магазин, то окажетесь перед пустыми полками.

   Один продавец сказал мне, что кроме хлеба скупают туалетную бумагу и пиво - видимо, всё самое необходимое для выживания по американским стандартам».

   У кого-то может возникнуть сомнение, а не американофоб ли это обрусевший? Поговорите с теми, кто довольно продолжительное время пребывал в Америке, и вы, как и я, убедитесь в правдивости этого признания. Да заодно уж сравните поведение россиян и западноевропейцев во время терактов.

    Объявляли ли у нас по этому поводу чуть ли не на полгода чрезвычайное положение? То-то и оно!

   А вот как вели себя французские либералы во время оккупации во Вторую мировую войну (цитирую известинца Юрия Коваленко, опубликовавшего в «Известиях» статью об этом на основе состоявшейся на французском телевидении документальной ленты «Оккупация без выходных. Артисты во время войны»).

   «Снимали кинофильмы, ставили пьесы, выступали певцы, жизнь била ключом в кабаре, раздевались стриптизёрши, а бордели перешли на круглосуточную вахту – эти словами резюмирует четыре года фашистской оккупации Парижа режиссёр фильма Ив Риу.

   «Когда я увидела свастику на улице Риволи, то выпила по такому случаю рюмку красного вина», - делилась радостью знаменитая актриса Арлетти со своим другом, драматургом, режиссёром и актёром Саша Гитри. «Поскольку мы не можем (и не пытались! – А. М.–С.) выставить немцев вон, лучше принимать их у себя», - ответил Саша Гитри, который тут же получил разрешение от немецких властей открыть театр. Гитри с лёгкостью «обворожил» самого Геринга, а с немецкими офицерами пил шампанское в фешенебельном парижском ресторане «Максим». Надо сказать, что Саша Гитри занимает особое место в истории парижского театра. Он появился на свет в 1885 году в Санкт-Петербурге, в семье французского актёра Люсьена Гитри – тогдашней звезды Михайловского театра. Его крестным отцом был сам Александр 111 – отсюда и имя Саша.

   «Культурная стратегия» Третьего рейха в отношении Франции, отмечает историк Паскаль Ори, заключалась в том, чтобы поддерживать в стране спокойствие и не лишать галлов привычных радостей жизни. Этой цели служили, в частности, увеселительные заведения, которые посещали и французы, и отправлявшиеся на восточный фронт немцы.

   «Поймут ли меня, если я скажу, что оккупация была невыносима, но мы к ней замечательно приспособились?» - задавался вопросом вождь экзистенциалистов Жан-Поль Сартр. Как ни в чём не бывало знаменитый левый философ и его жена-единомышленница Симона де Бовуар (кумиры российских либералов-западников шестидесятых годов – А. М.–С.) продолжал издавать свои книги и ставить пьесы.

   Оказывается, что четыре года, проведённые под немецким сапогом, содействовали расцвету французских талантов. В первую очередь это касается кинематографа. До войны родина мирового кино переживала застой. Выбраться из него помогли немцы. Сам Геббельс создал французскую киностудию «Континненталь», которая на немецкие деньги сняла около трёх десятков фильмов. «Я распорядился, чтобы картины снимали лёгкие, пустые и по возможности глупые», - откровенничал Геббельс.

   Процветали при немцах и выдающиеся представители французского шансона – Морис Шевалье, Шарль Трене, Тино Росси, Фернандель. Наконец, фашисты-меломаны бережно поддерживали Парижскую оперу, главной звездой которой был в те годы легендарный Серж Лифарь.

   Француженки, признают авторы фильма, не могли устоять перед доблестными и галантными арийцами в красивых военных формах. По сравнению с ними французы-солдаты в нелепых беретах выглядели просто смешными.

   Конечно, ни в коей мере нельзя безоговорочно обвинять всех французов в потворстве победителям. Выяснилось, что круглосуточно работавшие дома терпимости нанесли серьёзный урон завоевателям, которые подцепили в их стенах мучительные недуги. Именно в борделях появились первые «микробы» Сопротивления, иронизировал французский академик Жорж Дюамель. Он предложил после победы представить к наградам путан, наиболее отличившихся в распространении заразы среди фашистов».

   «Оккупация была одной из метаморфоз человеческой комедии», - заключает Ив Риу»

   Вот снова по телевизору будут показывать ветеранов войны. Как правило, среди них ни одного рядового, все с офицерскими погонами, а мундиры, что иконостасы.

   Вот у отца и крёстного моего дяди Стёпы, связистов-линейщиков, что постоянно были на передовой с 50-килограммовыми катушками проволоки на плече, у другого родного брата отцова дяди Пети – минёра, у второго мужа (первый в начале войны погиб) моей двоюродной тётушки Варвары Павловны дяди Миши Подлипнова – пехотинца, за плечами которых все четыре года войны, у них было по четыре награды (у отца - две медали «За отвагу», у крёстного – орден Красной звезды и «За отвагу», у дяди Миши орден Отечественной войны и «За боевые заслуги, ну и у всех по две бронзовых «За Победу» и «За взятие…» или «За освобождение…». С ранениями вернулись с фронта, но живые (только младший брат отцов дядя Ваня «без вести пропал»). Ну не везунчики ли? А секрет везения этого прост: все они не только три года «действительной» (срочной службы) прошли, но и под Халхин-Голом или с белофинами воевали, боевую выучку получив.

     В первом послевоенном году, когда наши сельские фронтовики как бы похвалялись друг перед другом своими боевыми наградами, отец не без грусти рассказывал, как комбат (438-й отдельный батальон связи, линейный) однажды сказал ему: готовь, ефрейтор, место на груди для «звездочки». А когда прямо на передовой вручал вторую медаль «За отвагу», посетовал, замылили-де твою «звездочку»-то (орден Красной звезды) в штабе. И утешил старого вояку (Отечественная после Халхин-Гола и Финской была для него третьей по счету): ничего-де, «За отвагу» тоже высокая награда для солдата.

      В 1965 году на праздничном мероприятии по случаю Дня победы райвоенком подполковник Владимир Иванович Сошников, указывая на районного чиновника, у которого была вся грудь в орденах, поинтересовался у меня:

    -Кем, думаете, он в войну был?

   - Танкистом? Сапером? Полковым разведчиком?

     - Не угадали. Штабным писарчуком!

     Персонально Москва, говорят, в войну награждала только маршалов и генералов да особо отличившихся. А на всех остальных ордена и медали выдавались по разнарядке на фронт. А тот уже распределял их по армиям, а те по корпусам и дивизиям. А потом уже очередь и до полков доходила на усмотрение тамошних командиров и политработников. А когда «своя рука -владыка», то не трудно догадаться, где оседала самая престижная часть боевых наград. Так что до солдат по большей части доходили только медали. Ну еще «звездочки». И все это, конечно, проходило через руки писарей. Долго ли впечатать в многостраничный приказ о награждениях себя любимого или нужного человечка?

   А это вот о моих сверстниках из Интернета: «Пишу для тех, кто рождён до 1945 года.

   Мы родились до телевидения, до пенициллина, до прививок от полиомиелита, замороженных овощей, пластиковых изделий, контактных линз. Мы – раньше радара, кредитных карточек, расщеплённого атома, лазерного луча, шариковых ручек, колготок, посудомоечных машин, электрических одеял, кондиционеров и – до того, как человек ходил по Луне. Мы сперва венчались, а потом жили вместе и наивно думали, что надо иметь мужа, чтобы иметь ребёнка. Мы были до гомосексуальных семей и знакомств по компьютеру. До искусственных сердец и мужчин с серьгами… Так приходится ли удивляться пропасти между поколениями? Но мы выжили! Разве это не повод для радости?

Без подписи».

Да, кровью и потом сохранили предки нам Родину. Свободу и волю! Интересовался: ни в одном забугорном словаре нет такого слова. Фридом, либертэ – это свобода. А воля в употреблении только у русичей, только на Руси - с её огромными просторами. Да вот вам простой пример. На шестисоточной дачке, когда с трёх сторон забор и соседи в нескольких метрах от тебя и когда, простите прадедушку Толю – крестьянского отпрыска за натурализм, пукнуть-то хоть в погреб забирайся. А не так, чтоб среди сельского огорода как «чихнул» да как «чихнул», что даже бедняжки воробушки с банной застрехи в испуге вспорхнули.

   Так что в такой тесноте у западно-европейца какая может быть воля?! Вот они и «фридомышничают» да «либертальничают» там, а мы ну как есть вольничаем!

                                                                     

   10 мая – Семён-ранопашец

   Апостол и священномученик Симеон, сродник Господень, на Руси в народе в пору активной подготовки земли к посеву ранопашцем стал. Кто по осени зябку по какой-либо причине поднять не сумел, теперь пахотой занимался. А кто-то подпахивал. Что это такое? Пахали-то наши предки не тракторными плугами, а сохами, а в давнем прошлом деревянными сохами-то – оралами-ралами. Отсюда:   «Одна вспашка – не пашня, две вспашки – полпашни, три вспашки – пашня». Ох, нелегко хлебушко-то тогда крестьянину доставался!

    У Даля в его Месяцеслове на этот день: «Не ленись с плужком – будешь с пирожком». У него же: «Глубже пахать – больше хлеба жевать». Самаролукским новым дачникам от прадедушки Толи советец (на собственном горьком опыте взращённый!) в связи с этой поговоркой: остерегайтесь на наших землях, которые внизу (и неглубоком низу-то) суглинистые, глубокой вспашки. Я в своё время к отцовскому огороду надумал три сотки залежи, восемьдесят лет пустовавшей после повального голода двадцать второго года (с разрешения властей, конечно), припахать. Мощнейшим «Кировцем» сосново-солонецкий тракторист вывернул мне глинистые груды, а дернистый чернозём в спуд запахал. И не у одного меня так-то вот земельные участки изуродовали. А посему я аскульских новосёлов так вот (по военной привычке строго-настрого – слушаются бывшего командира стрелкового взвода, а паче того бывшего старосту!) наставляю: «Ребята, следите, чтобы тракторный плуг глубже двадцати сантиметров у вас в землю не забирался!».

   «На пашне огрехи, в кармане прорехи». Этой поговоркой в дни моего отрочества, когда я в летние каникулы плужным прицепщиком на тракторе работал, частенько вразумлял аскульских трактористов глава тракторного отряда дядя Петя Плеханов (Дай Бог Царствие Небесное этому Земледельцу с большой буквы!), очень жёстко наказывавший нас штрафами на трудодни за допущенные огрехи. Ибо: «Землю пахать - не в бабки играть!» (Упаси вас Бог, эти бабки-козны за деньги принять!). Что верно, то верно. Трактористы - тоже люди-человеки, ночью-то и им хочется, часок-другой вздремнуть. Вот и доверялось мне на этот часок-другой садиться в «кресло» тракториста (тем более, что я по почину тогдашнего третьего секретаря Сосново-Солонецкого райкома партии незабвенного Федора Ивановича Булина в числе других одноклассников закончил механизаторские курсы). Доподлинно знаю, как легко сделать этот огрех. Это нынче ведь задрал плуг, сдвинулся назад, и нет огреха. А на ЧТЗ-Нати устранить его, о-го-го, как трудно было. Легче штрафом отделаться. И ещё: «Вскачь не напашешься». Были, были такие торопыги, которые на третьей скорости пахать устремлялись. Ну да ведь дядю Петю, бывало, не проведёшь! Иногда дивоваться приходилось: он что, сквозь землю пахоту-то видит?

   Но на тракторе или даже на плуге прицепщиком – это нашим предкам-землепашцам чуть ли не забавой показалось бы. А в те поры:                         

    «Мужик умирать собирайся, а земельку паши».

    «Святой Боже пахать не поможет». В смысле: «Бог-то Бог, да сам будь не плох!»

   И даже вот как: «За весенней пашней – шапка с головы свалится, не подыму».

Вот, казалось бы, уж ни заботилась ли прежняя власть о разжигании трудового энтузиазма. Всё в ход шло – и ордена и медали, и переходящие знамена и вымпелы, и почетные грамоты и благодарности, и денежные премии и памятные подарки. А поди ж ты, такого вот у тружеников полей при советской власти (в колхозах и совхозах) не было, как это у крестьянского сына и известного русского поэта Василия Федорова сказано:

   Оглянись на день вчерашний:

   Как трудились мужики?

   А вот так: на вешней пашне

   Шапка свалится с башки –

   Не подымут. Каждым часом

   Дорожили… Недосуг!

   Чуть опнутся, выпьют квасу,

   Лбы утрут - и вновь за плуг.

    Дедка мой, верша работу,

   Повторял себе в усы:

   «Урожай большой - от пота,

   А никак не от росы!».

   А это вот ни утешительная ли поговорочка: «И поедим, и спляшем, только сначала пашню спашем»?

    Ну почему бы и не шуткануть прадедушке Толе в лексико-познавательных целях для нашей молодёжи? А и кое о чём предупредить будущих молодожёнов насчёт нравов их подруг…

   День-деньской орал, орал – к вечеру аж язык не ворочается, так устал. Нет, не на жену орал, а землю-матушку ралом-оралом, ну то бишь сошенькой обрабатывал. А на русскую бабу орать (это женихаи и молодожёнам в домёк!) – себе дороже. Помните, какую нелицеприятную характеристику ей дал Татарин в пьесе Максима Горького «На дне»?

   11 мая – Максим. У Даля: «На Максима больных начинают отпаивать берёзовым соком». Не только приятный вкус, но и целебные свойства берёзового сока на Руси издревле известны. Он восстанавливает силы у больных и перенесших тяжёлые заболевания, полезен при авитаминозе, анемии, туберкулёзе. Как профилактическое средство - при простуде и даже при онкологических заболеваниях.

   В старину его заготавливали бочками. Хранили в погребах на льду. Но собирали его бережно, стараясь не принести вреда этому изобильному целебным соком древу. Берегли берёзки-то! Но проведали про эти целебные свойства его пронырливые горожане, и взялись за дело скупщики. Вот и появилась эта грустная поговорка: «Берёзовицы на грош, а лесу на рубль изведёшь».

   А ещё и тонизирующий этот напиток-то, особенно если принимать его с мясцом. Всего одна кружка этого эликсира нашего соседа дедушку Пантелея так взбодрила, что, зоркоглазые соседки рассказывали, его с неодолимой силой повлекло к соседке жалмерке, чтоб купно с ней проверить много ли сенца у неё на сушиле осталось. Ну да благоверная дедушки Пантелея, как говорится, на стрёме была и живо пресекла эту экскурсию. Ну и, конечно, провела с ним соответствующую воспитательную работу.

   Одно только нередко омрачает эту благословенную пору первой декады мая - так называемые «черемуховые холода». Только обрядится, будто невеста, в свой кипенно-белый наряд она - на другой же день похолодание.

      Вот как 10 мая 1990 в наше село (давненько, однако, а помнится, как вчерашнее!) зимушка-зима возвернулась.    Уже с утра в тот день было жарко. А к обеду температура воздуха поднялась аж до двадцати градусов. Так что все мои дорогие родственнички разбалакались-разоблачились и, лопатами да граблями орудуя, загорать принялись. Я под огурцы две лунки выкопал и жену всё поторапливал: «Давай высаживай – чего телишься-то!»

    А после обеда холодным ветерком этак резко-резко с северной стороны потянуло (по разгорячённым телам моих домочадцев как кнутом резануло), и темная-тёмная туча на горизонте появилась. Ну а мы в огороде, знай себе, работаем и работаем: эка невидаль – туча! Мало ли их появляется и с той стороны криволучья волжского, и с этой? Погремит-погремит для острастки – и вдоль по Волге-матушке на Самару поплывёт, а верхотуру Самарской Луки, где наше село располагается, они, как правило, стороной обходят.

    А она, туча-то, на сей раз возьми да и пошли поперёд себя ветер что ни на есть ураганный – такой, что мой тогда полуторогодовалый внук Егорушка пока с огород до избы добирался, под его порывами чуть не задохнулся. Сбежались мы в дом, а снаружи – светопреставление! Сразу же, как поздним вечером, и в обеих избах, и в передней, и в задней, потемнело. Ветер электрические провода на столбах рвёт и мечет – снопы искр во все стороны сыпятся и, не дай Бог, сухой бустыльник подпалят. И тогда (при таком урагане-то!) всё село за час-полтора в пепел превратится…

    Но вдруг искры разом сыпаться перестали. Всё, стало быть, электричество вырубилось! А тут снег повалил, да так густо, что в десяти шагах ничего видно стало.

    В окна ураганный ветер рвётся, того и гляди стёкла из рам выдавит. По избе сквозняки заходили, потому как вторые рамы сразу после Пасхи выставили. А ко всему прочему – темнота. Тут-то мои домочадцы и приуныли! Но ненадолго. У дедушки и такой крайний случай предусмотрен был! Перво-наперво зажёг он две керосиновые лампы – одну семи-, другую аж десятилинейную, еще покойными родителями приобретённые, а мною благосохранённые. Быстренько натаскал дров из сеней (из неприкосновенного для обычного времени запаса!). Затопил подтопок в передней, а потом и печь в задней избе, так что уже через час-другой по дому жара пошла. А бабушка внуков моих тем временем оладьи на скорую руку заболтала и сковороду на печные угли поставила. А потом видит, что сплоховала, потому как уж больно быстро мы её оладушки с маслицем скоромным уплетаем, ну-ка вторую, широкую, что твой таз в дело запускать, чтоб наш оладьепоглощающий процесс не простаивал.

    И вот вкусных оладушек – пушистых да мягких, как младенческая ладошка, навкушавшись (у нас раньше в таком разе говаривали: «От пуза наелись!»), мы с внуками на печку забираемся, потому как бабушкой ихней нам всем троим, щуплым да прогонистым, строго наказано : хоть немножечко там растолстеть!

    А дедушка у моих внуков басливый и сказки рассказывать с младости гораздый, только уши по шире развешивай да знай себе слушай их. И вот какая у нас симфония получается: дедушка соловьём заливается, в печной трубе ветер, как домовой, завывает: «У-у-у!», в окна не запускаемая в дом пурга горстями снег остервенело кидает, а нам-то что с того?! Лежим себе, полёживаем да набитые бабушкиными оладьями животы, знай себе, поглаживаем. Ежели, скажем, пятки или ниже поясницы на горячих кирпичах припекло – так отодвинься немножко, где по прохладнее, или, не поленись, подложи что-нибудь под то, что припекает-то. Словом, благодать, да и только! Ну да ведь недаром дедушка Кузьма Михайлович Мирсков, которому, как хорошо рассказавшему стихотворение «Вот качусь на санках я с горы крутой…», сам Илья Николаевич Ульянов, в аскульскую начальную школу с инспекционной проверкой из Симбирска пожаловавший, грифельную доску с грифелем подарил и по головке погладил, частенько принародно так говаривал: «За печной трубой и климат другой!»

    Я это всё не к тому живописую, чтобы горожан сельскими радостями прельстить. Цель у меня сугубо практическая. И в Аскулах, и по всей Самарской Луке горожане немало пустовавших домов прикупили. Ну и для увеличения жилплощади не только печи, но и подтопки-голландки поразобрали, на электропечи понадеявшись. Но у нас на Руси как? Всё, как правило, «на худой конец получается»!

     Это мы только на другой день узнали, как в ту ураганную ночь в студеных избах те легкомысленные новые насельники наши вот уж воистину прозябали. А посему горожанину, дом в селе приобретшему, я исконный уроженец этих благословенных мест восьмой десяток жизни своей разменивающий, так скажу: свою благоверную или, может, и не шибко благоверную-то слушаясь (своего спокойствия ради, или по собственной дурости, всё из благоприобретённого дома сельского вынеси и на свалку выброси( на свалку- - это уже явно по дурости!), но печь русскую не моги трогать. Она вот уж воистину царь-баба твоего дома! Не знаешь ещё как всё обернуться может. Ну-ка хотя бы на полмесяца городская ТЭЦ из строя выйдет – куда из мёрзлой квартиры твоей семье, особенно малым детишкам податься будет? А ты, если в деревне свой дом имеется, пробрался по зимнику туда, растопил печь и подтопочек – вот тебе и «Ташкент»! Одно только не упусти: по осени запасец дров в сенцах заготовь на первый случай-то они, сухонькие, враз в печке-то займутся! Вот уже за семьдесят пять перевалило, а я всё с каждым разом убеждаюсь: зачастую в этой жизни происками Сатаны-Дьявола и попущением Господним всё на худой конец получается, а на Руси почему-то нередко на самый худой конец-то. Умный да разумеет!

   Ну а это вот про «виновницу» майских холодов - про черёмуху. Плоды, цветы, кора, почки и особенно листья содержат бензойный альдегид, который способствует очищению, оздоровлению воздуха; убивает мух, комаров, слепней, мошек. В годы Отечественной в госпиталях успешно излечивали соком ягод гнойные раны. Отваром из листьев пользуются при фурункулёзе, для полоскания полости рта при кариесе и пародонтозе, применяют при болезни глаз, радикулите.

   Ох уж эти майские холода! Вот сетование одного нашего молодого земляка:

Жаль, что милая замерзла,

Жаль, что стало холодать.

Думал платье с неё скинуть,

А пришлось пиджак отдать.

   13 мая – Яков. «Тёплый вечер на святого Якова и звёздная ночь – к урожаю». И ещё одна примета: «Ясный восход солнца – вёдрое лето».

      Сосед дачник ездил намедни получать пенсию. Чуть ли не с восторгом рассказывает: красных девиц-то, красных девиц-то на улицы сколько повывалило - не улицы, а цветочные оранжереи, если сюда ещё и не менее красных молодиц присовокупить. Вот не только прадедушка Толя, а и другие седовласо-прозревшие старцы примечают: вот и в их молодые лета красных девиц-то и не менее красных молодиц немало было, а ныне число их почему-то в разы возросло! И вот ну ни парадокс ли? Многие из них или по сю пору прохолостные, или по своей воле-волюшке разведёнки. Ну в старые времена под венец-то и насильно, если заупрямилась, увели бы, а ныне они вон, как стрекозы, беззаботно порхают – замуж их и со связанными руками не спровадишь. А спровадишь, так она через год-другой взбрыкнёт: это сколько же-де такого охломона кормить, да ещё и поить надо?! А ну-ка, под крылышко родной маманюшки, которая тебя избаловала, – шагом марш!

В этой связи приведу «объявление» из интернета:

   «Молодая, симпатичная, материально обеспечена. Имею два высших образования, квартиру, машину! Никого не щу, ничего не продаю, замуж не собираюсь! Просто хвастаюсь».

   14 мая – Еремей запрягальник, Ярёмник. Третья и последняя встреча весны, пролетье.

«На Еремея по ранней росе иди на посев».

«Коли на Еремея погоже, то и уборка хлеба пригожа». Как я понимаю того старца-селянина, с помаванием указательным пальцем изрекающего эту примету! С какой радостью слушают его односельчане! И найдись какой-нибудь недотёпа и усомнись в правоте изреченного этим старцем, так соборно цыкнут на него, что потом с полгода на миру рот раскрывать не будет. Вот уж воистину: «Надежда Богом нам дана, замена счастию она».                                                            

    Эта прошлой весны картина так и стоит у меня перед глазами, радуя стариковское сердечко. Отрок-воронёнок, который ещё только позавчера робко-робко из родительского гнездышка слетал, нынешним утром, гляжу, уже на высоком-высоком столбе ограды моего сада-огорода восседает. Видать, только-только угнездился-то и этак смущенно-радостно вопрошает: «Кар-кар (мол, карашо)?» - «Кар-кар! Кар-кар!» (мол, карашо, карашо, дитятко!) - сразу же отзываются его родители, рядком сидящие на противоположной стороне забора. Тогда ободрённый этим родительским одобрением отрок стрелой взмывает на самый конёк дома и, не успев передохнуть, на всю улицу – радостно и победоносно: «Кар-кар-кар! Кар-кар-кар! » (мол, как карашо-то мне!). И в унисон ему тятяня с маманей теперь уже, по-видимому, здравицу возглашают: «Кар-кар! (Мол, карашо, дитятко! Молодец!). От похвалы родительской пострел этакий совсем раздухарился и по самому острию конька стал вышагивать! И что же? Тятяня с маманей, видимо, встревожились, подлетели поближе и уже как-то по-другому на него каркнули: видимо, мол, хватит куражиться, спускайся-ка к нам! Каждому бы такое вот послушное дитятко! Воронёнок мигом слетает к родителям. А дедушка Толя этими же ногами в дом за подачкой своим соседям по двору и побирушкам. В хорошем смысле этого слова - побирушкам-то! Вот уж воистину санитары наших дворов эти домашние птахи. Ничем не брезгуют, любую падаль подбирают. Вон, к примеру, наш гурман котяра голову мышонку оторвал, схрямкал её - и вся недолга. Он, видите ли, баловень этакий, не иначе, как для умственности своей, только мозгами мышиными ублажает себя. А остальная тушка – мухи с ней! А они, мухи-то да муравьи, хоть и расторопные ребятки, но вонять бы ей во дворе дня два, а то и три. А вороны мигом её приберут. Опять же, отходы всяческие с селянского стола, хоть и не как в городе обильные, - для них у нас мусорные баки не предусмотрены. В землю что ли их закапывать?! Нет, это то же им харч!

    Вот кое-кому досаждает карканье воронье. Остальные птахи, всё равно, что хор кубанских казаков, – слушать, не наслушаться, А эти со всего маху на тебя, особенно, когда задумаешься о чём-то: кар-р-р! кар-р-р! Будто старшина роты спозаранку во всю глотку рявкнет: »Р-р-рота подъём!» Вот как у поэта про эту постоянную гостью:   для кого-то - иждивенку, нахлебницу, а для кого и чуть ли не члена семьи:

Здравствуй, старая ворона!

Как твои дела?

Ты кого там с небосклона

Целый день звала?

Тишину всю искромсала,

Душу рвёшь мою!..

Не гор-рюй! – она сказала. –

Это я пою.

    Ну что взять с бедной птахи – такой уж голос у неё! Так свои пташьи чувства (радость ли, горе ли) она изливает. И, может статься, в своём тщеславии даже воображает, что кого-то радует им, своим пением-то. Причём бесплатно! Не то, что нынешние попсовые звезды! Иной раз и не поймёшь: то ли поют, то ли с похмелья хрипят рыгаючи. С иными из них страсть как хочется поступить по примеру протопопа Аввакума Огнеопального.

    Как-то раз дошло до него, что в село, где он тогда священствовал, вот-вот заявятся гусляры-скоморохи. Не долго думая, этот Христов воин и поборник чистоты нравов (самые настоящие хабальники были эти скоморохи-то: песенки у них, скетчи по-нынешнему, всё «ниже пояса» да «ниже пояса» были), вышел навстречу им (а их было семеро, не считая медведя!), широко-широко перекрестился и со словами «Пресвятая Богородица, помози!» ринулся на смехачей-охальников и всех пораскидал. Даже бедолаге медведю перепало бы, если бы тот не сбежал от греха подальше! Потом, говорят, еле изловили его, в руки никому не давался. Так что позорище (по тогдашнему – зрелище, представление) в том селе тогда не состоялось.

   Такое вот позорище (уже в современном значении этого слова), которое устроил Огнеопальный, думается, надолго запомнилось тогдашним «звездам» и вип-персонам – паяцам, балаганщикам и пустоплясам. Только вот медведя Михал Потапыча немножко жалко. А еще один потенциальный участник не состоявщегося позорища, сказывали (верно, нет ли?), после протопопова заушательного наущения даже в монахи подался…

    Подаяние моё, что от вчерашнего бобыльского ужина осталось, дружная семейка воронья мигом ухмыстнула. И теперь уже впятером, на заборе усевшись, выжидательно (и строго-строго этак: маловато, видать, им тогдашний дедушка Толя яства-то отвалил!) на меня уставились. А у меня, вспомнил, целая селёдина в холодильнике завалялась. Вот ведь какое дело-то: раньше я без этой селёдки, какое там - селёдочки дня прожить не мог, а это, видите ли, «завалялась»! Вот как они вкусы-то со временем меняются… Сем-ка, думаю, попотчую их ею. И по-стариковски ходко –ходко этак к холодильнику потрусил. Что потрафил, то потрафил, старый хрен, птахам-то (тем более, что к этому подаянию я ещё и кусок позавалявшегося сальца присовокупил – знай-де наших!)! Всё подчистую прибрали и к баку с водой, что для полива около колодца, вспорхнули, этак дружелюбно-дружелюбно напоследок мне каркнув.

   А вот что про них у автора «Мойдодыра» Корнея Ивановича Чуковского в его «Дневнике» (1918 – 1923 гг.):

   «Нет, это не должно умереть для потомства: дети Лозинского гуляли по Каменноостровскому (это в Питере – А. М.-С.) – и вдруг с неба на них упал фунт колбасы. Оказалось, летели вороны – и уронили, ура! Дети сыты – и теперь ходят по Каменноостровскому с утра до ночи (время-то тогда очень голодное в Питере было) и с надеждой на ворон».

   Что повезло, то повезло мальцам! Это вам не какой-то кусочек сыра, а целый фунт колбасы. И в голодном Питере в «незабываемом девятнадцатом»!

    Так вот мы на селе живём и соседствуем. Бывает, ссоримся-бранимся. Но чтоб драться и камнями кидаться – упаси Бог!

   15 мая - Борисов день. Соловьиный праздник. «Концертная» деятельность у них начинается. Это вам не какие-то там синички тутошние - забугорные гастролёры прибыли! Девичий покой нарушать. Под такой аккомпанемент в их, девичьи-то, ушки распустившиеся (аки розы!) уж больно привольно обольстительные речи вливаются - ну прямо как медовуха в братину! Вот как об этом у Гейне:

Лгут уста, но ложь понятна,

И лобзанья, как дурман!

Ах, обманывать приятно,

Слаще - веровать в обман.

     Что мастак, то мастак он распевать-то! Вон как надрывается. Покинь он пригороды и по примеру нынешних так называемых звёзд шоу-бизнеса (каких там «звёзд»-то – так, огарочков свечных, да и не восковых даже огарочков-то, а парафиновых!) и пустись гастролировать по городам и весям российским - право слово, озолотился бы! Ну ладно бы только по ночам резвился, когда, как свидетельствуют жития святых, и Божьим угодничкам бес покоя не дает, - так он еще и по целым дням любовными трелями исходится. Передохнет под кустиком каких-то полчасика и вновь любозвонить принимается. Вот как об этом у моего любимого поэта, тоже уроженца сельского Алексея Пьянова:

Трели, щелканье, свист, переливы

Из зеленых несутся ветвей.

Там певец поселился счастливый,

Там влюбленный поёт соловей.

Так заливисто, страстно, так лихо

Этой песней подругу зовёт…

Хоть бы раз увидать соловьиху,

Поглядеть, поглядеть, для кого он поёт.

   Не скажу про самарских и иных горожан, а вот наши аскульские лицезрели её. Чаяли, ну раскрасавица! А она – так себе птаха-то… Ужли этот щёголь и сладкопевец так неразборчив? Еще как разборчив-то! Наш не только краезнатец местный, но и душевед знатный дедушка Кузя Мирсков, воскресным днем в окружении благодарных слушателей на завалинке своего дома сановито сидючи, однажды такое поучение своим землякам выдал, указательным перстом перед их носами помавая:

   - Есть девки-бабы красивые, а есть желанные! Вон возьми хоть (он назвал одну нашу бабёнку-перестарку бездетную) - ну ни раскрасавица ли, кто помнит, была! Хоть картину с неё пиши и в кино показывай, а жизнь-то у неё не сложилась. С одним разошлась, с другим - теперь вот бобылкой век коротает. А вот вам другой пример (Деликатности ради, не буду во след дедушке Кузе поименовывать нашу землячку: у неё в Жигулёвске и Самаре немало родни). Ну не сказать, чтобы в девках уж больно завидная была. Прямо скажем: далеко не красавица! А парни-то как за ней гонялись! Знать, желалась она им! Но она всем укорот дала. На кого глаз положила, за того и замуж вышла. Вон как дружно живут. Так вот Господь Бог устроил: не родись красивой, а родись счастливой!

   Ну насчёт соловьиного праздника - это для полуночников, для молодёжи-холостёжи, а у серьёзных мужиков такая присказка в ходу была: «Борис и Глеб сеют хлеб».

   Согласно Месяцеслову, это ещё и барышдень. У Даля в его Словаре такой советец приведён: «На святого Бориса сам боронися (чтоб не обманули)». А в его Словаре слову «барыш» посвящена чуть ли не страница. И все определения и поговорки сугубо негативные. Вот на Западе барышничать – чуть ли не самое достойное занятие, потому как выгодное. А на Руси к барышничеству искони отрицательное отношение.

   «Маленька бережь лучше большого барыша».

   «Лучше с убытком торговать, чем с барышом воровать».

   «Не до барыша, была бы слава хороша».

    Увы, и так бывает: «Продаёт с барышом, а ходит голышом (пропивает)», «Продал на рубль, пропил полтину, пробуянил другую – только и барыша, что голова болит».

   А это словарное определение барышника в Словаре Даля: « мелочной торгаш, скупщик, перекупщик, переторговщик, базарник, тархан, прасол, прах, кулак, промышляющий случайно (по случаю то бишь) покупкою дешёвых, нередко краденых вещей и перепродажей их». Ну чуть ли не фотографический портрет будущих олигархов наших (тот же Березовский не барышничал ли по мелочёвке, а потом и по-крупному?). И ныне из-за перекупщиков-барышников, накручивающих цены на сельхозпродукцию, страдает население.   Особо презирался у селян конский барышник. Как правило, это был торговец краденым и зачастую цыган. Вы думаете, в Словарь к Далю кулак-то по ошибке попал? Нет, вот у него как: «Кулачество, кулачничество – занятие, промысел кулака, прасольство, перекупля, барышничество».

   Вот у нас за последние двадцать лет мода пошла судьбину кулака оплакивать. А перечтите, что писали Салтыков-Щедрин, Глеб Успенский и другие русские писатели второй половины девятнадцатого века о мироеде-кулаке, который после реформы 1861 года эксплуатировал крестьян намного-намного жесточе ненавистных бар. Возьму вот своё родное село. У нас раскулачили их около десятка. И ни об одном, кроме купца Чукина, я не слышал доброго слова. Одно слово: мироеды! Из них, говорили, только один несправедливо раскулачен был: Александр Сергеевич Самойлов, который, говорят, ни одного батрака не держал – сам, «как проклятый», с сыном и дочерьми батрачил на своём угодье. А раскулачили его, говорят, из опаски: такого трудягу и умницу мои односельчане намеревались председателем колхоза избрать. Тут уж шантрапа аскульская забеспокоилась: будучи председателем, такой и их работой «в гроб вгонит!».

   Примета: «Соловьи запели перед Маврой – весна зацветёт дружно». Вон ведь какое дело-то: нет у них ни метеоспутников, ни метеолабораторий, а глядите-ка, какие, оказывается, провозвестники весенние. И ведь в отличие от метеорологов у них прогнозы безошибочные! И селяне ими успешно руководились.

   16 мая – «Мавра – зелёные щи».

   Название этого дня такое потому, что щи об эту пору варят не из кислой капусты (поднадоела она за зиму-то), а из щавеля, лебеды, сныти и крапивы. Зело вкусна и пользительна крапивка-то во щах! Но сугубо-сугубо отмечу-предупрежу: не для всех она приемлема! У кого, как например, у прадедушки Толи, кровь первой группы (а сворачиваемость у такой высокая!) крапива-то противопоказана. Оно, конечно, хорошо, когда на тебе, «как на собаке», любая ранка за пять-десять минут затягивается, а вот для сердца (да и для мозга!) она весьма и весьма опасна. Я как-то по весне лет тридцать тому назад, не ведая, что крапива повышает сворачиваемость крови, так ею во щах-то увлёкся – скорая помощь из сосново-солонецкой больницы еле отходила. Так что это полезнейшее растение ни во щах, ни в салатах и сердечникам, и гипертоникам – ни-ни! Ну или – в меру, в меру.

   Идёшь, бывало, по дальнему-дальнему лесу, километрах в пяти-шести от села, куда тебя по грибным делам неодолимо забросило. И вот перед тобой поляна саженей десять в диаметре. И вся, как есть, крапивой заросла. Откуда бы ей взяться тут в такой глуши? Догадываешься: пасека здесь была в прежние доколхозные времена. Вот уж кто из всех растений заклятый друг человека. Как мы в детстве обижались на неё. Чего там – злились за её жгучие-жгучие ожоги! А она, оказывается, большой-большой друг человека и, как влюблённая стервочка, неотвязный. Куда бы, в какую бы глухомань человек ни забрался, она следом за ним. Работавший по комсомольской путёвке на дальнем-дальнем севере приятель мой рассказывал, ропщут, говорят, на нас исконные жители тамошние: понавезли-де русские крапивы к ним. Мы-то всё же привычные к ней, а они стоном стонут от ожогов её. Кстати сказать, и от водочки с непривычки-то тоже зело страдают. Правда, опять же, наверно, не без благотворного внимания русичей-цивилизаторов приобыкать к ней, треклятой начинают.

   Слава Богу: дожили до зелёных щей! У расторопной и догадливой хозяюшки всё под рукой: и зелёный лучок, и падалищный чесночок (не ленись, срезай – до осени зеленеть будет; корневая система у него знатная, никакая жара ему нипочём!), и щавелёк, и нежно-зелёная крапивка – не щи у неё, а сущее объедение!

До Мавруши в брюхе пусто,

Надоела в щах капуста.

Навернёшь зеленых щей –

Сразу станет веселей!

   Вон ведь мы какие: кислая капуста, на которой всю зиму сидел, мамон свой ублажая и всяческих микробов болезнетворных её витаминностью, как шведов под Полтавой разгоняя, ему, видите ли, надоела – юную зелень подавай! Это, всё равно, что верных и многотерпеливых жёнушек бросать и на молодых кидаться. А к зелени-то, как и к молодым прелестницам, относиться надо сугубо осторожно. Как, например, к той же крапивке. Она, такая-рассякая, не только кровь-то горячит, но и повышает свёртываемость её. Так и до инфаркта или инсульта недалеко. Взять тот же чесночок: переел - тоже шибко навредить можешь организму. Человек не свинья. Это вон их мой отец всё лето крапивной болтушкой-ботвиньей кормил – им хоть бы хны. А сосед мой чуть концы не отдал с этой крапивки-то. Хорошо, тогдашний дедушка Толя на счёт её вразумил его.

   А вот хорошего знакомого остановить не удалось. И что же? Не дотянув даже до 55-ти с молодой жёнушкой-то, сердешненький, на тот свет отправился ответ держать. А первая жёнушка, пережив шок измены, со временем оправилась, за вдовца-ровесника замуж вышла. Глядя на них, соседи не нарадуются такому «молодожёнству». А и молодой «уводительнице» после кончины супруга не подфартило, в какую-то нехорошую-нехорошую историю угодила, уголовное дело завели.

   В бессонную ночную пору, что называется, «на досуге» взялся разбираться с судьбами побросавших «старых» жён – у всех семерых моих знакомых итог печальный. И жёнам жизнь поломали, и сами впросак попали…

   Заместо крапивки-то я падалищный зелёный чесночок приспособился в супах употреблять. Особенно вкусны супы чесночные-то, когда не мясные, а с яичком.

   Любимая припевочка у самаролукских добрых молодцев, перенятая ими у своих дедов-прадедов:

Наливай, маманя, щов,

Я привёл товарищов.

Наливай-ка чашку всклень:

Мы не ели целый день!

   Что любили, то любили наши матушки таких вот гостинёчков своей стряпнёй потчевать! А паче того – выслушивать их искренне-льстивые похвалы своему кулинарному мастерству!

   Помню, более полувека тому назад на авиабазу в Канске Красноярского края в первых строках своего письма с большой-большой радостью матушка моя незабвенная Анна Никифоровна сообщала: в Аскулах-де были «в командировке» солдатики вместе с командиром своим – обедом их накормила. Хвали-и-ли! Такими щами, говорят, маршала попотчевать – добавки попросит!

    По прочтении того письма чуть ли не воочию увидел я её довольное-предовольное лицо, как она выслушивала эти слова искренней солдатской благодарности. Потому что сам неоднократно за два года службы в Канске наблюдал такое. Бывало, заявимся в частный домик где-нибудь на окраине этого городка: «Мамаша, стаканчик не найдётся?». Солдатикам да и не найдётся?! И не только стаканчики! Пока разливаем, а стол уже закусками уставлен. Тут тебе и солёные огурчики, и помидорчики, и капустка, а то и копчёное сальцо (когда только она в погреб-то успела спрыгнуть?!) - чего ещё селянину в солдатской форме надо?

   Знать, везде они, русские мамаши, одинаковые. Будто «на одну колодку деланые» (это такая вот незамысловатая мужская шутка про наших милых домохозяюшек!). К тем нашим словам благодарности, что мы красноречиво-красноречиво расточали гостеприимным матерям-сибирячкам, присовокуплю старого солдата просьбушку: «Даруй им, Господи, Царствие Небесное! Всеведущий, уверен я, Ты помнишь их доброту к русским солдатикам!»

   У доброй хозяюшки в зелёные щи всё идёт: и молодая крапивка, и падалищный чесночок, и зелёный лучок, и любисток (но только в меру любисток-то, а то муженёк, не дай Бог, на соседок не очень праведно заглядываться будет!). Да мало ли что она (находчивая-находчивая-то!) туда запустит?! Чтоб своего благоверного и милых детушек ублажить. И торовато-торовато пришлого дедушку, а паче того прадедушку, на источающийся из её печной трубы головокружительный аромат этих самых щец    к ней наведавшегося, обязательно ими попотчует. Только после этого не забудь и не поленись в похвалах этим щам рассыпаться! Что любят, то любят наши бабёночки самаролучаночки да, сказывают, и общесамарские похваления и даже восхваления своим кулинарным изыскам!

Зело к щам привержена наша натура.

Знать, уж такая у русичей суп-культура.

Когда Седьмое ноября я праздную,

Не белую – я ем свеколку красную.

К заморским овощам любовь нелепа,

Когда у нас есть редька, хрен и репа.

Вот заморец попробовал нашего перца,

Затрясся, я слышал, - в четыре герца.

   И даже вот до чего удосужились мозговитыее да сноровистые русичи:

Из щуки не только сварили уху,

Но сшили шубёнку на рыбьем меху.

   В своих еженедельных месяцесловах в Ставропольской районной, а затем и в Жигулёвской городской газетах я не раз восхвалял, правда, каждый раз на свой лад одно из замечательных блюд мировой кухни – русские «зелёные щи». Но тема эта столь обширна и увлекательна, что не могу удержаться, чтоб не поведать землякам своим ещё одну историю. О нашей землячке сразу с двумя прозвищами: «Мавра – от щей за уши не оттянешь» и «Мавра - студень: ум отъешь». Название селения, где эта достославная женщина творила такие щи, я так и быть уж умолчу, дабы меня в очередной раз не попрекнули в живописании моей родной палестины – достохвального села Аскулы, Богородское тож.

   Вот те два случая, которые ей дали столь звонкие прозвища. Возвратился её свёкор с поля – зело-зело оголодавший. Ну и сразу же за стол. Она оглянуться не успела, как он подаёт ей опорожненную от щей большущую-большущую плошку. Всклень снова заполняет её – он и эту чуть ли не мигом ухмыстывает. Куда деваться бедной сношеньке-жалмерке? Муж царю-батюшке службу служит, заступиться за неё некому. И тут свекровку Бог надоумил встрять: хватает она чревоугодника за уши и пытается отвратить его от ёдова-то. Куда там! Его вот уж воистину было от щей-то даже за уши не оттянуть! Ну а на селе утаишь ли что? Вот и прилипло к ней это славное прозвище, не без свёкрова старания, конечно. Не знаю, как в Самаре, Сызрани, в Ставрополе –Крестограде-на-Волге, в Жигулёвске, а в том селе и по сю пору любят хлебосольных снох!

   А вдругорядь так было. Это вон нынче начальство приедет – все рады-радёшеньки, готовы на шею ему кидаться. А в годы моего детства и отрочества приедет, бывало, начальничек какой из района – все, как овцы от волка, по своим углам хоронятся. А при царе-батюшке, сказывали, хлеще того было. Ну и вот в то село, как говорится, нелёгкая принесла самого капитана-исправника из Сызрани (тогда у нас там уездный центр был). Дело сделали – куда на пированьице его вести? Известное дело – к Марфе! А у неё в погребе на снегу две больших плоскодонных посудины со студнем стояли, как раз вчера вечером («Будто знала!») холодец-то сотворяла. Это надо?! Дорогие гостенёчки («И как только не рОзарвало их?!) - их благородие вкупе с урядником и волостным старшиной обе посудины (сначала одну, а потом и другую) опорожнили. Ну и то сказать: они   не какой-то там часок-другой рассиживались, тем более, что на столе-то ещё кое-что стояло (и тогда начальство от водочки-то не сторонилось!). А как из-за стола подниматься стали – никак не получается. А всё-таки поднявшились-то, в какую сторону идти, – по-военному говоря, ориентир потеряли. И вот тогда-то их благородие принародно и признались: мы, мол, у тебя, Марфуша-дорогуша, с твоим студнем-то никак ум отъели, стороны света путать стали. Нашёлся один нашенский (и тогда были, которые не больно-то шибко начальство любили!) и, как говорится, прокомментировал (ну заглазно, конечно!) их благородия признание: а было ли-де, что отъедать-то?!

   А это вот рассказ про современную «Мавру – зелёные щи», которая своим кулинарным искусством покорила мужские сердца насельников одного американского предместья.

     В связи со строительством Тольяттиазота мой сосед Лев Николаевич Железников был в длительной командировке в США. Жили они с супругой Ольгой в одноэтажном домике спального района. Около полутора десятка одноэтажек. Располагались по периметру квадрата, в центре которого находилась летняя кухня (ну и, конечно же, волейбольная площадка и теннисный корт – там спорт любят, как это было и у нас до конца восьмидесятых годов).

   - Ну и вот, - с самодовольной улыбкой поведал нам за соседским застольем субботним воистину гостеприимный хозяин, горделиво оглядывая по-праздничному изобильный стол в своей квартире, - как начнёт моя благоверная на той кухоньке что-то готовить, все тамошние мужики, зачуяв кухонные ароматы, сразу же из своих домиков наружу выбираются и, будто волки на дичь, ноздри раздувают.

   У них ведь как: плюхнет ихняя миссис на сковородку толстый-толстый шматок мяса квадратной формы, немного прожарит одну сторону, переворачивает на другую – и минуты через три-четыре на тарелку его: лопай, дорогой муженёк! Мало того, что не прожаренный, как следует, так он еще и без специй, если не считать какого-нибудь соуса – нагольное полусырое мясо, в ресторанах называется антрекот. Я у одних в гостях попробовал его – оставлять недоеденное на тарелке неудобно (неприлично и неуважительно). Еле осилил!

   А моя Ольга Марковна как начнет хоть первое, хоть второе готовить – пока нюхаешь, слюной изойдёшься. А эти-то, эти-то, ну хозяйки ихние - неумехи и ленивицы из себя выходят, готовы разорвать «эту русскую», которая своей кулинарией их мужей в экстаз вводит! Думаю, перекрестились они, эти мымры и злюки, как мы съехали.

   Да уж, что мастерицы, то мастерицы готовить наши бабёночки, будь то славяночки, татарочки, чувашечки или мордовочки (называю тех, у кого за столом сидел). Каждое блюдо у них – настоящая симфония, да и только! Симфония вкуса и аромата. Но, увы, не проходит это бесследно ежедневное долдонство телевизионной рекламы про «счастье» всей семьёй «наслаждаться» ёдовом из кубиков магги, ролтонами, фаст-фудами и чизбургерами и гамбургерами из макдональдсов в придачу. А ещё пиццами! И ведь как задолбают-то, как головы-то нам растемашут! Помню, на семейное торжество дочка совместно со снохой припёрли (по дороге купили) большой кружок этой самой пиццы-то. Господи, с каким вожделением набросились на неё мои домашние. Что это, думаю, за объедение такое? Дожевал кое-как кусочек этой «вкуснятины» и этак горестно-горестно вопрошаю благомысленную дочь-старшуху и дорогую сношеньку: «А, видать, слабо вам было курничек или растегайчик спроворить, а не этой хренотой именинника-то потчевать?».

   И даже на селе молодые хозяйки начинают клевать на этого заморского червячка. Упаси Бог, если так пойдёт и дальше, то этак лет через двадцать за обеденным столом вместо завораживающего и упоительно-усладительного благораспространения аромата наваристых щей будет жиденько-жиденько виться запашок кубико-ролтоновской бурдымаги. Ну это всё равно, что правнукам нашим – самаролукским и заволжским добрым молодцам вместо животрепещущей и сдобносладостной красной девицы обнимать и лобзать забугорную куклу Барби. Один скус, одна радость от такой подмены…

   У сверстников моих селянского роду-племени праздничные и воскресные утра ассоциируются-со-общаются с вот уж воистину волшебным ароматом только что испечённого в русской печи пирога. Да хоть какого! Хоть с капустой, будь то свежая или квашенная. Хоть с грибами - опятками или груздочками. Хоть с морковью, хоть с ягодами лесными или полевыми. Да хоть с картошечкой на скоромном или на постном маслице (местного боя!). Вот нынешнюю забугорной модификации, какую-то трансгенную что ли, язык не повернётся, назвать картошечкой-то – одно слово: картошка-неуедка. А с нашей картошечкой-то, обрусевшей на благодатно-добротных огородах и пажитях российских, особенно, если в поле взращена, рассыпчатая-рассыпчатая и духмянная-духмянная, чуть ли не иссоп из себя источает, – так и просится в рот!

   Более полувека назад она и за бугром наисъедобна была. Помните «берлинку», что наши отцы-фронтовики в своих вещмешках по несколько штук на развод домой из Германии привезли? Зело вкусна и плодовита оказалась эта «забугорочка». Жаль только, что повывелась она у нас, беспечно клюнувших на прельстительную рекламу.

   Вот молодым бабёночкам, по молодости лет продолжающим страдать короткой памятью девичьей, напомнить не премину: не токмо к солдатскому сердечку-то путь через желудок пролагается, но и к мужневу! Вот намедни рассказали про одного молодого самаролукца. Соблазнился и ушёл он к односельчанке, то ли к разведёнке, то ли к вековухе. Целую неделю у них, говорят, не только изба, а и двор ходуном ходили. Чего ни на то полопают и опять в море страсти с головой окунаются; какими-нибудь гамбургерами или покупными пирожками с кошатинкой (а выдают за нутрию!) заправятся и на брачное ложе – аля-улю!

   Но вот какая незадача-то приключилась с дважды молодожёном-то. Из родной семьи («Ты куда, Одиссей, от жены, от детей?») «эмигрировал» он всего-навсего на соседнюю улицу. И ни начни-ка ли он, любовными утехами подутомлённый, принюхиваться по утрам, а особенно по воскресным утрам-то к запахам, щедро расточавшимся из трубы некогда родного дома. Стою я, говорит, на крыльце и от тех ароматов печных мне блазниться начинает. Ну в том смысле, что не   перси, ягодицы и другие женские достопримечательности он мысленно созерцал, а достославные кушанья своей бывшей жёнушки, которая, может быть, на любовные игрища шибко горазда не была, но стряпуха – от её щей или пирогов даже президента-батюшку за уши не оттянуть было бы! И не выдержало ретивое у нашего землячка-«эмигранта». Вот, как охотничьего пса, запах дичи, так его аромат кухни «иммигрантом» в родной дом возвернул. Любовь, она, конечно, не картошка, но опять же: на пустой картошке она плохо-плохо приживается…

   Совсем засклерозился прадедушка Толя - надо же: о пирогах разглагольствовал, а о пирожках-сочнях, что обычно по будням на скорую руку пекутся, совсем запамятовал восторженное слово сказать. Упоительно завлекательны они с зелёным лучком, что прямо с грядки этим же утром сорван. Сочные-сочные (вот уж воистину сочни!) – один ещё не доел, а рука непроизвольно за другим к плошке тянется. А зимой – с репчатым. Тоже объедение! А курники – и не только с курятинкой - они и с баранинкой, и со свининкой зело вкусительны.

   Вот ещё что в домёк молодым хозяюшкам: в пироги и пирожки с картошечкой не только маслица (хошь постного, хошь скоромного) не жалейте, но и лучком, лучком не жадобно уснащайте их.

   У святой Марфы на Руси ещё одна ипостась была: не только зелёных щей искусная приготовительница, но и лечебница-травница (упаси вас Бог знахаркой её обозвать!). В эти дни начинали первый весенний сбор лечебных трав и цветов. После того, как первые люди на земле по собственной воле (но по попущению Господню!) попали под иго Сатаны-Дьявола, - вот он и начал на нас всяческие болезни насылать (и по сю пору насылает, вон какой-то эболой ещё замыслил гнобить нас, бедных). Но Господь Бог по великой милости Своей ни такую ли большую-пребольшую «зелёную аптеку» нам даровал. Вот какова, рекомендуемая «Травником» позапрошлого века зелёная аптека мая:

берёза бородавчатая – листья, почки;

боярышник красный – цветки;

ландыш майский – трава, листья, цветки;

дягиль лекарственный – корень;

дуб – кора;

крапива двудомная – листья;

лопух большой – корни;

мать-и-мачеха – цветки, листья;

одуванчик – трава и корни;

пастушья сумка – трава;

первоцвет весенний - листья и цветки;

подорожник – трава;

пырей ползучий – корневища;

смородина чёрная – листья;

тополь чёрный – почки;

хвощ полевой – трава;

фиалка трёхцветная – трава;

хрен – корни;

черёмуха – цветки;

чёрный тополь – почки;

хвоя и почки сосны.

И ещё одно наименованьице у Марфуши есть: молочница. Вот почему её так прозвали. Коровушки, начиная с этого дня, с выпасов приходят сытые-сытые. По улице шествуют вальяжно, как кустодиевские купчихи, чуть ли не до земли волоча налитое молоком вымя. А до этого-то они голодные, когда травка-то была со спичку ростом, почём зря домой спешили в надежде получить от хозяина охапку оставшегося с зимы сенца, а от хозяйки - ведро с пойлом. Теперь же до отвала наевшихся сочной травки, если что и понуждало домой во двор заявляться, так это набухшее от молока вымя. Ну недаром же говорится: «Зелёная травка - молоку прибавка», «У коровушки молочко-то на языке».

   18 мая - Ирина (Арина) - рассадница. В этот день народным месяцесловом нашим селяночкам (ну и дачницам, конечно же) повелевается рассаживать капусту. Особенно хороша рассада её будет у тех хозяюшек, что выращивали её на приволье - в рассаднике, куда её посадили на Ирину-первую (29 апреля).

      Так уж исстари заведено почему-то (и в Месяцесловах это дотошно зафиксировано!): этим делом занимаются исключительно женщины («Если посадит овощи мужик, то они зацветут и не дадут плода»). Я дога-а-а-адываюсь, кто это придумал! Вернее, догадался, когда не только у бабани, у матушки, потом у жены, но и у любимой сношеньки в подсобниках в этом деле оказался. Как это ловко у них получается: «Копни вот здесь! Не так – по глубже! Иди за новым ящиком (с рассадой)!». Что любят, то любят они при случае покомандовать мужиками-то! Это всё равно, что капралу попади в подчинение сам майор!

   А рассаживали не абы как (не то, что ныне!). В напутствие этому самому ходовому и самому полезнейшему овощу не молитовку творили, а по-язычески поэтично (и здраво!) приговаривали: «Не будь голенаста, а будь пузаста (тебе-де не на подиуме костьми греметь, а на селянском столе крестьянские животы ублажать!); не будь пустая, будь тугая; не будь красна, будь вкусна; не будь стара, будь молода (тут ещё одно присовокупленьице от прадедушки Толи: чтоб преждевременно капустка не состарилась, ну то бишь не пожухла, не ленись поливать её ежевечерне, тут одними приговорочками не отделаешься!); не будь мала, будь велика (печной золки под неё да навозца, навозца, опять же, не жалей, чтоб способнее было и расти, и толстеть ей!)».

   Кто-то, может, усмехнётся: вот-де бабья болтология. А ведь доброе слово не только кошке приятно, а, сказывают, и растениям (учёные сказывают-то!). На приборах даже записано, например, как трава заволновалась, когда на луг косцы пришли...

   Ну а «на десерт» вот этот «компот» из плодов народной мудрости:

«Без капусты щи не густы» (нагольная похлёбка, а не щи!).

«Где щи, там и нас ищи» (Не хрен искать-то – сами прибегут, не успеет хозяюшка из печи их   вынуть!).

   «Щи да каша – кормилицы наши». Что верно, то верно: каша – самая любимая и сытная еда наша. Вон ведь даже как: «Не поешь кашки, не захочется идти к милашке». Или: «Каша с салом для желудка дорога, ежель ехать по сено в луга». Потому как «щей да каши поел, будто шубу надел». Никакой мороз в дальней дороге тебе не страшен. Особенно, если каша-то гороховая. И сытна, и в случае чего волков можно спугнуть!

   «Для чего огород городить, коли капусты не садить?». Резонный вопрос! Ибо: «Премудрость во щах – вся сила в капусте». Оно и понятно: какая уж «премудрость» в них без капусты-то: баланда и есть баланда!

   И ещё один чуть ли не лозунг для селянина (а вкупе с ним и дачника!) из народного месяцеслова: «На Ирину худая трава - с поля вон (выжигают покосы, луга)». Ну и в огородах ботву жгут, кто по осени не удосужился её скосить да в компосты уладить. Сугубая и даже трегубая осторожность тут потребна. Огонь, он по страшнее наводнения.

   На эту же дату – на 18-го мая приходится праздник иконы Божией Матери «Неупиваемая чаша».

   В наше время у знающих людей эта икона стала одной из самых почитаемых. Одержимые страстью пьянства и их бедолажные родные и близкие возносят свои молитвы перед этой иконой Богоматери   об исцелении от недуга. И многим, говорят, она помогла.

   Помогают избавиться от этой пагубы и медицинские препараты. В частности, «Пропротен» (на себе лично я это испытал). Иные, говорят, все 100 таблеток этого лекарствия в себя принимают, а мне вкупе   с молебным обращением за вспомоществованием к Пресвятой Богородице одной хватило, чтоб «полностью и окончательно» отвратиться от   зеленого вот уж воистину змея. Да так, что вот уже второе десятилетие пошло, что даже от забродившего кваска и варенья отвращает.

   А вот про так называемое кодирование этого не скажешь (на основе моих наблюдений над знакомыми!). Как правило, срываются страждущие. А ежели оно ещё идёт от чёрного мага, то (хорошо знаю этого человека) нередко слёзно упрашивать расколдоваться пришлось: не только по ночам, а и днём какие-то отвратительные существа стали являться тому моему знакомому. А чего удивляться-то? Чего доброго ждать от коварных слуг дьявола – исконных человеконенавистников?  

   19 мая – Иов-горошник.

   В Словаре Даля на сей день так: «Сеют горох. Приходи работать на белые горохи.!». Так зазывали красные девицы добрых молодцев на будущую гороховую постать. А вдуматься бы: много ли будет толку от такой «шефской помощи»? Одно озорство. Того и гляди, пересевать придётся. Хорошо представляю, как горестно вздыхали матери и бабушки, глядючи месяца через полтора на эту постать: огрехи, огрехи и ещё раз огрехи! А ведь согласно «Этимологическому словарю русского языка» огрех образуется от восточно-славянского слова «грех» (ошибка).

А вот эта поговорка вельми грозная и предметно ощущаемая нами была: «Сват, не сват, а в горох не лезь!» И злодейство её прадедушке Толе в прямом значении этого слова на своей шкуре испытать пришлось. Дело в том, что как бахчи, так и посевы гороха аскульские старики раньше с берданками в руках сторожили. Палили по нас, конечно же, не дробью, а горохом и крупной солью. Горошину из непутёвой головушки моей бабаня шилом выковыривала, а соль из нижнепоясничного места пришлось целый день в бочке, смиренно сидючи, вымачивать. Одно утешение: не мне одному досталось.

   Когда сеяли горох-то, приговаривали вот как (ну это, когда «помощничка» не было): «Сею, сею бел горох: уродися, мой горох, и крупен, и бел, и сам-тридесят, старым бабам на потеху, молодым ребятам на веселье».

   Ну а как не на потеху-то, не на веселье?! Нагнётся, бывало, старенькая, за чем-то, да как с горошку-то «чихнёт» - куры от неё аж врассыпную, будто шрапнелью пальнули. Вот от родных и близких проздравленьице «Многая лета» заслужила и прогнозец, мол, долго ещё проживёшь, получила!

   Или, скажем, идёт добрый молодец по улице (тогда на Руси нравы простые были) и тоже с горошку-то возьмёт да и принародно «ухнет», да так, что, бывало (что там какие-то трусливые курятки!), - он и овечек с телятками распугает. Смеху-то, смеху-то – на всю улицу! Вот развеселил, так развеселил, дай Бог ему доброго здоровья и чего ему хочется (да по чаще!)!

   А вот красным девицам такое лихачество возбранялось, но милостиво. Если всё же «нежданка» случалась, то смущённой дЕвице такое вот пожелание высказывалось: мол, надо бы тебя с такими же подружками по осени в лес послать волков и лис попугать.

   Но такая простота нравов на селе на моей памяти только в военные и первые послевоенные годы держалась, до тех пор, как культурный и образовательный уровень не стал резко возрастать. Попробуй перед одноклассницами или перед горожанками позволь себе добрый молодец прилюдное «чихание», - это ещё вопрос, примет ли она от тебя приглашение на танцах в сельском клубе, и не засмеют ли тебя её подружки, ну как, мол, тебе танцевалось-то с таким «чихуном»?

   А ладнее всего, это, горошку поемши, и – в путь-дороженьку. В луга за сенцом или в извоз купецкие товары по местам развозить.   Ну а ежели в дороге-то, например, едучи по сено в Ширяевские луга по лесу, так это даже и для безопасности пользительно – волчишек пораспугать можно. Они ведь не то, что телятки, с детства к таким «выстрелам» не привыкшие.

Эх, как в дальнюю дорожку

Наедимся мы горошку.

На санях будем скакать

Из штанов волков пугать.

То наши деды распевали. А это вот уже современное (ох, какие, однако, заботливые жёнушки есть!):

Муженёчек у меня

Горошка любитель.

Подарю к термобелью

Ему и глушитель.      

   Ну или во двор выйти скотинке корму задать. Тоже предпочтительно. Она, скотинка-то крестьянская на посторонние звуки, окромя настоящего выстрела, конечно, - сыздетства не пуглива. А дома сидеть в таком разе – тут баре нашенские, сказывали, так вот приязненно-приязненно к своим пассиям обращались:

- Целый день сидишь без дела, -

Милой нежно говорю. –

Как, однако, ты на … ла,

Дай окошно растворю.

   Оченно хорошо Николай Алексеевич Некрасов (полный тёзка моего родителя) написал в своей поэме: «Горох, что девка красная: всяк хочет ущипнуть».

   А у Даля на эту тему целый букет поговорок:

«Завидны девка в доме да горох в поле: кто ни пройдёт, ущипнёт».

«Горох да девка – завидное дело».

«Мимо гороху да мимо девки так не пройдёшь».

«Девку в доме да горох в поле не уберечь». Насчёт первого (девки) – это ещё старуха надвое сказала, а вот насчёт второго (гороха) – тут Владимир свет-Иванович Даль   (дай Бог ему Царствие Небесное!) в точку попал!

   А умолчишь ли о любовно-добродушных народных поговорках о горошке-то?

«Как об стенку горох».

«При царе горохе». Вон ведь до чего возвысился-то – до царёва звания! Вон репа ранее до Петра Первого и Екатерины Второй заместо картофеля на Руси была, а всего-навсего «сударыня репка»!

   «Чучело гороховое». Далем «расшифровывается» это так: «С твоим умом только в горохе сидеть» (пугалом-пукалом).

   А это вот уже о хвалителе забугорщины и «трудолюбце»: «И за морем горох не под печью сеют». А то как бы славненько было: прямо с печи в подполье его раскидывать. И вполне понятно, что такому «трудоголику» придётся «Шилом горох хлебать, да и то отряхивать».

   Горох в русской печи на вольном духу в глиняной корчажечке да хоть и в чугунке так разваривается – по языку-то чисто сметана растекается. А в пирогах да в пряженцах-пирожках с подсолнечным маслицем, духмянно-завораживающим – не объедение ли?! И как славно такими пирожками подзаправиться по пути за сенцом в заволжские или Ширяевские луга.

   Горох у народов, возделывающих эту культуру, был символом плодородия и богатства, а у славян ещё и олицетворением грома. Ну тут, я думаю, всё без слов понятно. Русские гусары любили давать своим любимцам жеребцам громкие имена. И вот один из героев романа Юрия Тынянова нарёк своего любимца именем языческого бога грозы Перуна. И вы думаете, случайно обихаживающий этого здоровяка конюх к его имени посередь слова добавил буковку «д»?

   С учётом   того, что больше половины дней в году на Руси постные (включая сюда среды и пятницы), то как было мужику-трудяге обойтись без белковой пищи? Выручал горох. «Не поешь в пост горошку, не поедешь в дальнюю дорожку». А что выхлопы бывают – эка, беда на вольном воздухе-то! Разве что птичку спугнёшь. Да они, выхлопы-то эти экологически чистые – не то, что из автомашин да тракторов.

Да, вот ежели в Ширяевские или заволжские луга по сено ехать, тут наши мужики гороховым супочком или кашей гороховой заправлялись, а в Самару – токмо толокняной кашкой. Она и сытна, и, на опыте дедов вызнано, мужской пыл зело воскрыляет. Ведь по попущению Божию «чем чёрт не шутит»? Ну как не шибко благочестивая да весёлая-развесёлая самарская девка на Троицком рынке или ещё где привяжется?!   И тут уж была, ни была, а чтоб аскульского мужика надолго запомнила и даже подружкам его расхвалила. То-то лестно ему будет через какое-то время от такого ходока-ездока услышать: «Как разузналт в весёлом доме-то, тебе поклон велели передать, седобородому да шибко носатому. Ждут, не дождутся тебя, сердечненькие». Всё бы ничего, да похвала эта до благоверной дошла, а посему она в следующий раз она перед поезкой в Самару горохом-горохом его стало напарывать, чтоб там теплее по его приезде стало… О, злословица!

   Одно только, сказывали, от батюшки в нашем селе возбранение на горох было: не вкушать его перед тем, как в храм идти. И это возбранение, говорят, главным образом, относилось к тем старушечкам, которые шибко низко поклоны кладут во храме-то…

   Вот нынче молодым селянам кому сказать - ни в жисть не поверят, что каждый год десятки гектаров колхозных полей в Самаролучье (главным образом, суглинки) отводились под бахчи. Конечно же, ни дыни, ни арбузы с этих бахчей государству не сдавали: всё шло самим колхозникам на потребу по трудодням. Обратите внимание: колхозы хлеб и другие продукты не продавали, а сдавали!

   Ну и гороху много сеяли-сажали - и тоже на трудодни он шёл. Целыми мешками колхозников отоваривали. А вот хлебушком не больно-то баловали. По килограмму на трудодень - и баста. Так что горох у нас, у пацанов, в ту послевоенную пору круглый год из карманов не выводился, даже на уроках жевали его заместо лакомств. Оно и понятно, что может по питательности сравниться с этим злаком? Тем более, что у нас чуть ли не полгода на посты приходится.

   А вот эта поговорка вельми грозная и предметно ощущаемая нами была: «Сват, не сват, а в горох не лезь!» И злодейство её прадедушке Толе в прямом значении этого слова на своей шкуре испытать пришлось. Дело в том, что как бахчи, так и посевы гороха аскульские старики раньше с берданками в руках сторожили. Палили по нас, конечно же, не дробью, а горохом и крупной солью. Горошину из непутёвой головушки моей бабаня шилом выковыривала, а соль из нижнепоясничного места пришлось целый день в бочке, смиренно сидючи, вымачивать. Одно утешение: не мне одному досталось.

   А какое лакомство для детворы зелёный горошек-то! До конца дней своих мне и моим сельским сверстникам не забыть наши вылазки на гороховые плантации. Ничто не могло удержать нас от этого: ни суровые предупреждения родителей (ну-ка: штраф им за наше баловство платить!), ни плети объездчиков. Что суровых, то суровых людей подбирали на эту непыльную должность, и далеко-далеко не у каждого хватало характера на неё. Не каждому с руки хлестать мальчишеские спины. Ну да Бог им судья…

   Нигде вы, пожалуй, об этом не прочтёте, как только вот в этой прадедушки Толиной были о той                                                        простоте нравов, что царила в жизни наших предков (да не только, оказывается, у нас!).

   Тётя Настя В – а в кругу уже постаревших подруг со смехом вспоминала дни молодости своей. В тёплое время года спали они тогда с подружкой в подвале. И вот как-то заявился к ним напрашиваться на ночёвку парень пришлый. «Пустите, девчата, переночевать с вами!» В стаприну это в общем-то не считалось зазорным, несмотря на строгость тогдашних нравов, так же, как удивляющее меня и поныне совместное купание в озере Разлив на Ивана Купалу. При этом как в совместных ночёвках, так и в купаниях никакого баловства не допускалось – родители по собственному примеру были уверены в выдержанности своих дочерей. Ну а то, что слегка побалуются (пообнимаются, поцелуятся) – в этом большого греха не видели (пусть попривыкают, мол, перед семейной жизнью, как миловаться-то надо!). Да чего далеко ходить-то? Помню, у нас в доме «стояли» отцовы коллеги по работе – девчата-дорожницы из села Валы. Спали они на сеновале. Так вот матушка моя незабвенная Анна Никифоровна каждый вечер посылала меня, тогдашнего юнца, забираться по лесенке к ним на этот сеновал: «Привыкай с девками-то спать вместе…»

   - Ну а он, пришлый-то, не больно нам приглянулся – вот мы и принялись озоровать, чтоб отвадить его. Задницы к подвальной двери подставили и – пердь-пердь: «Угадай, кто громче?». А он наян такой – ничем его не проймёшь. Так и пришлось впустить. Только сразу же предупредили: мол, смирно себя веди, а то поленом огреем! – так закончила свой бесхитростный рассказ тётя Настя под общий хохот собравшихся подруг. Только вот и осталось им пошутковать на такие вот темы-то: почти у всех у них молодые мужья не вернулись с фронта.

   Даже еще в первые послевоенные годы как на селе, так и слободах-пригородах продолжала существовать эта простота нравов – намеренно пукнуть прилюдно. У парней это было признаком залихватости. А у бабёнок встать глаголью и, задрав подол, на всю улицу «чихнуть» из-под него, при этом хлопнуть себя по голым ягодицам со словами: «Вот тебе, вот тебе!». Что называется перед самым носом соперницы и тем самым прилюдно смертельно оскорбить её. Зачастую та не оставалась в долгу и повторяла чуть ли не в притык к своей оскорбительнице эту «процедуру». То-то, помню, потешались аскульские мужики, с удовольствием созерцая эту «дуэль», при этом, каждый болея «за свою сторону», громко подбадривали состязающихся: «Ну-ка посильнее дёрни! А ты чего отстаёшь?»

    Ну это как бы озорство, а вот, что называется, голая практика. Поставили-соорудили плотняка баньку по заказу хозяина, Как проверить качество работы их, будет ли она держать тепло? Способ наипростейший. Приглашали ядрёную-ядрёную девку (если чужая, то не бесплатно, конечно, чтоб, как следует, расстаралась!). Вот она в закрытой баньке-то как дернет, как дернет – баньку сразу же на запор. Дня через три отпирают: «аромат» сохранился – хороша банька! Тепло держать будет.

   Это в «варварской» России. А вот что про немок рассказывал мой двоюродный брат Иван Подлипнов, который в начале пятидесятых годов прошлого века служил в Третьей (Рыбалковской!) танковой армии в Восточной Германии. Идет она по городскому проспекту в обнимку с парнем и чуть не на всю улицу – пук! И он иной раз тоже как бы в ответ – пук. Ну наши бы хоть оглянулись или засмеялись, а эти, будто высморкались, будто так и надо. Ну мы сначала дивились этому: мол, такая культурная страна – и на тебе! Ну и когда сами стали встречаться с немочками-то (а они к нам тогда очень хорошо относились, редко, которая отказывалась встречаться!), - при встречах мы интересовались про это. А у нас, говорит, так заведено: врачи запрещают держать – вредно для здоровья, видите ли! Ну мы их, конечно, усовещали: мол, со своими, как хотите, а при нас «здоровье не берегите», не позволяйте себе.

   Такое вот усовещание со стороны российских солдат и офицеров в течение более, чем полувековое (да и со стороны американских и англичанских военнослужащих, наверное), нынешние туристы сказывают, благотворно повлияло на слишком большую заботу немочек о своём здоровье. Заметный вклад в это, сказывают, внесли эмигрировшие в массовом порядке зело-зело обрусевшие так называемые немцы, в первую очередь, конечно, немочки Поволжья (ни разу не слышал ни от отца, ни от других фронтовиков нашего села, чтобы кто-то из них назвал насельниц оккупированной Германии немками - только немочками они их прозывали: видимо, было, за что!).

   Жара об эту пору, как летняя, и как сладостно окунуться в гладь речной, а   местами и «морской» воды. Только вот какое дело: как и во многом другом, нет у нас, русичей, в этом завлекательно-заманчивом деле разумной опаски!

   У меня в сорок пятом всё лето до поздней осени отец, а потом в самом начале пятидесятых прошлого века и двоюродный брат танкист Иван Подлипнов (на строительстве ГЭС ударно трактористом потом трудился), а в конце восьмидесятых и сын Владислав, тоже танкист, в Германии служили. И всем троим в глаза запало: ох уж, эта немчура трусоватая! Воды всё равно, что куры или котята, боятся. Прежде чем войти в воду, он целых полчаса сидит, раздумывает. Будто в воде-то сома высматривает: а ну как тяпнет, мол, он его за эти самые, что ниже живота болтаются! (Что мастаки, то мастаки самаролукцы, да и другие наши соотечественнички подъелдыкнуть-то!..).

   О, неразумные русичи! Не трусоватость это, а спасительная осторожность и опаска! Которую и нам бы не грех у них позаимствовать. Хотя бы на время купального сезона.

   Я это пишу из собственного горького опыта. Мой родной брат Вячеслав послевоенной «выпечки», ну то бишь 1946 года рождения, после субботнего бодуна по случаю дня рождения лучшего друга воскресным утром 20 мая вместе с дружеской компанией пошли «освежиться» на озерцо в Комсомольске, что по левую руку по дороге из Тольятти в Жигулёвск. Друзья сели опохмеляться, а он никем незримый прямо сходу, разгорячённый пешей проходкой по жаре, сразу же плюхнулся в воду. Через какое-то время жена и друзья спохватились, принялись по берегу рыскать. Нетути Вячеслава! Вот уж воистину: как в воду канул, как в омут головой…

   Знающие люди говорят: очень опасна речная или озёрная и морская вода. Когда купаетесь, особенно если в одиночку, то в воду сразу же, а тем более с разбегу – упаси вас Бог так опрометчиво поступать! Враз судорога или паралич!

   Вот и брательник мой в возрасте Христа, 33-х лет от роду, как показало вскрытие, погиб в воде мгновенно – от разрыва сердца и судороги.

    21 мая - Иван Богослов. У Даля: «Пекут обетные пироги, на угощение странников и нищих».

   В этот день мужики сеяли позднюю пшеничку, а благомысленные хозяюшки не только о хлебе насущном заботились, но и о духовном, о душе помышляли. Пекли обетные пироги и угощали ими бедных соседей и прохожих-пришлых людей. И тем самым поминали своих усопших родителей, дедов-прадедов и других родных и близких.

   Знаем ли мы своих самых близких предков – дедов-бабушек по имени-отчеству? Увы!..   Без малого сорок лет тому назад я вечерами по совместительству преподавал в педклассах научный коммунизм (трудно было и тогда на скудную журналистскую зарплатишку выращивать троих детей – вот и «совместительствовал»). И вот в ходе занятия поинтересовался у своих студенточек, что знают они о своих дедушках и бабушках. Оказалось, очень мало. А о прадедушках и прабабушках совсем ничего. Вот уж воистину «Маруси, не помнящие своего родства». Надо ли напоминать, как с этим делом было у дворян. Да и не только у них, оказывается. Не так давно узнал: в казахских (и, наверное, у других мусульман Средней Азии?) семьях потомственное древо уходит в старину на пятьсот лет. И это при отсутствии грамотности до времён советской власти!

   Не похвальбы ради, а примера для хочу возвестить своим дорогим землякам самаролукцам: мой правнук Демидушка (будущий Демид Егорыч!) будет знать не только имена-отчества своих дедов и бабушек, но и таковые – прадедов и прабабушек, прапрадедов и прапрабабушек, прапрапрадедушек и прапрапрабабушек своих по прапрадедовой линии, а ещё и имена прапрапрапрадедов моих Якова Мухортова и Якова Макеева (вон как совпало с именами-то!), Емельяна Ларина и Михаила Костина.

    Это ещё что! Разговорился как-то со старым другом, известным тольяттинским журналистом Виктором Петровичем Захаровым. Он, оказывается, роясь в Тольяттинском архиве чуть ли не в течение целого года (затратив на это месячный отпуск, а потом – урывками), открыл свою родословную аж до восьмого колена, Это – документально, со всем перечнем дедов-прадедов и бабушек-прабабушек.   А по рассказам старших родственников – аж до 1800 года, когда в село Мусорка пришли три брата Евдоким, Захар и Максим – основатели самых крупных родов этого села. По словам прапра…внука достопамятного пришельца Захара, такая возможность есть у каждого исконного насельника нашего уезда.

   Думаю, добрый советец от прадедушки Толи: нынче же вечерком усядьтесь-ка со своими детками или внучками рядком да и займитесь-ка составлением своего семейного древа. Пока молоды и легки на подъём, поищитесь-ка в архивах. Не получится в городском или районном, не тушуйтесь. Обратитесь в консисторию Самарской митрополии: там всё найдёте. Я это доподлинно знаю. И вот, почему. Моя родная тётушка Екатерина Никифоровна при выходе на пенсию попросила меня достать в Ставропольском архиве документ о её рождении. Ни паспорта, ни метрик у старушки-колхозницы не оказалось. Как не оказалось и сведений об этом в районном архиве. Именно на год рождения её годовой церковный архив куда-то запропастился. А чего удивляться-то этому? До сохранности ли крещальных документов было, когда варварски церкви порушали?! Но сведения о её дате и месте рождения всё-таки нашлись. В митрополии (в то время епархии)! Оказывается, церковные батюшки годовые крещальные документы составляли в двух экземплярах, второй предусмотрительно (при сельских пожарах и церкви ведь горели) отправляли в епархию.

   Не скажу про других, а на Руси и поныне в большинстве своём народ, особенно на селе и в малых городах совестливый: трудно поддаётся русич «западным ценностям». У меня ли одного так бывает: вспомнил о каком-то добром деле, тебе сотворённом, а паче того не выполненном долге – и как кипятком обольют тебя. А помянул этого человека добрым словом, молитвой, подношением ближнему своему – и будто камень с души свалился. Вот на 80-м году жизни по себе теперь знаю, после того, как к Богу пришёл: помянешь в ежеутренней молитве «за упокой души» своих родных и близких и за здравие живущих – с лёгкой-легкой душой идёшь на дневные дела свои.

   22 мая – Никола вешний.

Начну с отрывка из поэмы знатока крестьянской жизни и сельского обихода Николая свет-Алексеича Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»:

Недаром наши странники

Поругивали мокрую,

Холодную весну.

Весна нужна крестьянину

И ранняя, и дружная,

А тут – хоть волком вой!

Не греет землю солнышко,

И облака дождливые,

Как дойные коровушки,

Идут по небесам.

Согнало снег, а зелени

Ни травки, ни листа!

Вода не убирается,

Земля не одевается

Зелёным ярким бархатом

И, как мертвец без савана,

Лежит под небом пасмурным

Печальна и нага.

Жаль бедного крестьянина,

А пуще жаль скотинушку;

Скормив запасы скудные,

Хозяин хворостиною

Прогнал её в луга,

А что там взять? Чернёхонько!

Лишь на Николу вешнего

Погода поуставилась,

Зелёной свежей травушкой

Полакомился скот.

   22 мая Русская Православная Церковь чтит архиепископа Николая Мирликийского. Почему именно в этот день чтится этот греческий святой? Что, русским попам была точно известна дата «перенесения мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар»? Кстати упомянуть будет, история с этим перенесением носит чуть ли не авантюрный характер. Изыскливые латиняне прознали, что мощи святителя Николая в Мирах Ликийских стали источать благоухающую жидкость – миро, что влекло туда много жаждущих исцеления от болезней. И вот под предлогом спасения мироточивых мощей от сарацинов, они, откровенно говоря, и умыкнули их к великому-великому возмущению попов и монахов мирликийских. Ну-ка, какого окормителя лишились! Это первый вопрос – насчёт даты. А второй: почему же так полюбился, так пришёлся по душе он русичам? Кстати сказать, к великому-великому изумлению иноземцев, тех же греков он после Пресвятой Богородицы стал самым чтимым и самым любимым святым на Руси.

    Не знаю, как у латинян, а на Руси дата эта отнюдь не случайна. Дело в том, что 23 мая наши предки русичи по-язычески велелепно чествовали Мать   Сыру Землю, а вот 22 мая - её любимого сыночка – былинного оратая-пахаря Микулу Селяниновича!

    Учившиеся в советской школе уже с пятого класса хорошо знали этого любимейшего народного героя. Труженика-земледельца. Согласно изучаемой нами тогда былине, нам было ведомо: вот даже Святогор-богатырь, древнейший из всех богатырей русских не сумел поднять сумку с тягою (силой, тяжестью) земною, которую беспечно обронил Микула Селянинович. Уж на что славен был своими подвигами Вольга Всеславич, а и ему оказалось не под силу убрать с дороги сошку, забытую в поле Микулушкой, не осилила своротить её и вся дружина его. Так и пришлось самому оратаю воротиться на недопаханнаю полоску, и «одной ручкою бросил он сошку за ракитов куст». В ответ на вопрос, как его звать-величать, оратай ответствовал: «Я Микула, мужик я Селенянович, меня любит Мать-сыра Земля». Именно она, родная земля и наделила его такой силой-мощью.

   Вот вам и ответ на вопрос, почему архиепископ Мирликийский, на удивление всему Западу и в первую голову грекам , так благолепно чтится на Руси! Христианский Микола Милостивый заменил нам исконно-языческого Микулу Селяниновича.   И случайно ли, что наши предки Николая-Николу переделали в Миколу?

   Не знаю, как ныне в школах, а в моё время в нашей Сосново-Солонецкой средней школе при «прохождении» устного народного творчества преподавательница русского языка и литературы незабвенная Антонина Михайловна Изюмова «спрашивала» нас, крестьянских сынов и внуков, былину про Вольгу и Микулу, что называется, «от и до».

   Молодые земляки мои найдите времечко и прочтите эту былинушку. Зело воспитывает она любовь к Родине и гордость за людей её.

   Николай чудотворец на Руси после Пресвятой Богородицы почитается самым верным и самым знаемым   заступником и защитником русичей от любых бед и несчастий. Никола, Микола – вот так вот любовно, сугубо по-русски называют этого святого. И мало кто из крестьян задумывался над тем, где и когда родился и жил этот народный заступник. В русско-народном представлении этот мудрый святой старец ходит по дорогам Руси-матушки, совершая чудеса, помогая людям в их нехитрых делах, ничего не чурается.

   Верить – не верить этому было (атеисту!)? Прямо на моих глазах в начале шестидесятых прошлого века бабушка моей жены выхватила у неё из рук никак не унимавшуюся в крике нашу дочку после того, как от нас ушли гости, отмечавшие с нами её рождение, - выхватила и, шепча ей в лицо молитвы ко Пресвятой Богородице и Миколе Милостивому, за какие-то три-четыре минуты уняла-утихомирила растревоженную многолюдьем нашу доченьку. А мать её перед этим (между прочим, с педагогическим образованием!) не могла унять её в течение целого часа!

   Этому вот уж воистину мужицкому святому посвящено много пословиц и поговорок, где он выступает как покровитель земледелия и скотоводства, хозяин земных вод и «хранитель на водах». Рассказывают, даже в советское время даже на военных кораблях, потаясь от замполита, моряки даже в офицерском чине имели (покупаемые на Западе) иконки   с ликом архиепископа Мирликийского. Он же покровитель невинно осуждённых (Вот на Урале в нашей так называемой комсомольско-молодёжной бригаде дело до потасовки дошло, когда один комсомолец из Москвы принялся подтрунивать над бывшим зэком, у которого хранился образ Николая угодника), - а также вот уж воистину и чудесный врачеватель.

     Вот во время работы в районных газетах области частенько доводилось бывать в крестьянских избах – даже в домах у парторгов из числа местных жителей икона этого святого стояла. А чего дивиться этому? Не так давно узнал: даже у главного идеолога КПСС Михаила Андреевича Суслова (кстати сказать, тольяттинско-жигулёвского депутата в Верховном Совете РСФСР!) в одной из комнат его квартиры стояли иконы: мать есть мать!

   Лет сорок тому назад матушка моя незабвенная Анна Никифоровна как-то раз во время моего очередного наезда в родное село, этак горестно-горестно глядя на меня, посетовала: безбожник-де ты у меня – умру, и не помянешь. На что я, тогда член горкома партии, не задумываясь, пообещал ей: хоть, мол, и безбожник, а поминать милостыней и свечки в церкви ставить буду, как и многие мои старшие товарищи в память матерей делают. И вот уже без малого сорок лет держу своё слово. Как и многие мои друзья-товарищи. В неискупимом долгу мы перед матерями-то! Так хоть этим (частично-частично!) долг свой возвращать до конца дней своих будем…

   В старину как было? Заболел ли селянин в своей глухой деревушке – ни фельдшера, ни лекарств, беда ли какая в дом пришла – одно спасение и вспоможение:

   «Пресвятая Богородица, не оставь без милости Своей!».

   «Микола Милостивый, помоги!».

   Тем и жили, тем и ублажались.

   Не только в старину, но и в советские времена любили и чтили Николу-то – не столько чудотворца, сколько Милостивого. Чтили по рассказам своих бабушек. Буквально, в каждой крестьянской избе стояла икона этого святого.   Вот захоти, например, в нашем доме член ВКП(б) с начала 1943 года убрать иконы, дело поначалу с женой до драки бы дошло, а потом, пожалуй, и до развода.

   Для русского крестьянина Микола вешний был день воистину рубежный. С ним связано столько примет, поговорок, присловий, к нему приурочено много сельскохозяйственных работ и обрядовых действ. А наименования-то у него какие славные – вешний, тёплый и травный!

   «Пришёл бы Никола, а тепло будет». Какой отрадный «фатализм» был у наших предков! Да, и перед Николой тепло становится. Но вот незадача: весеннее-то тепло обманчиво, может смениться ненастьем. А посему мудрый советец: «До святого Николы не сей гречки, не стриги овечки!». Про гречку не скажу, а вот овечек, бабёнками-торопыгами сразу после наступления майских тёплых дней опрометчиво остриженных, с большой скорбью и жалостью наблюдать приходилось. Как говорится, простым глазом видно было, как дрожит от холода её оголённая от шерсти шкурка. Так что не спешите с весенней стрижкой-то: не то что до Николы, а даже и после него случаются холода.

   Тепло-то теплом, а вот дождичек-то селянину (и страстотерпцу-дачнику) очень нужон. А посему:

«Велика милость Божья, коли в Николин день дождик польёт».

«В Николин день дождь – лето не будет засушливым, и хлеба уродятся».

   У Даля: «С Николы вешнего сади картофель».

     «Ельник-березник – чем не дрова, хлеб да капуста – чем не еда?» А ещё картошка, зачастую заменявшая селянам хлеб.

   Вот недавно смотрел и слушал по ящику медицинского светилу. Сообщил: в картошке, оказывается, всё-всё есть для человека, даже белок и жиры! Питайся одной только ею – и тебе хоть бы хны! И я верю этому: мы на селе целыми зимами ежедневно питались ею (и утром, и в обед, и вечером) и надо же: выросли крепкими и здоровыми.

   Все (за редким-редким исключением, главным образом, из-за плоскостопия) годны оказались служить в Армии и на Флоте. А я так в авиации даже! О, эти голубые погоны, как они прельщали сердца красавиц-сибирячек! Даже великим постом! Ну да мы тогда поголовно безбожниками числили себя, так что «не ведали, что творили». А невольный грех, он, говорят, не шибко наказуется.

   А что за картошка без капусты, хошь во щах, хошь вприкуску к ней? Так что зело чтили на селе Николая Кочанского-то, преставившегося в 1392 году. А вот у картошки, которая со времён Петра Первого и Екатерины второй заменила нашим предкам репу (возами с поля возили её) и наряду с капустой стала первостатейным продуктом нашим – у неё «по младости лет» на российских столах небесного покровителя не оказалось. А жаль! Нешто мне в «блаженные» податься (шучу, конечно!): вельми-вельми люблю я картошечку-то! Только нашу, исконно русскую – душистую да разваристую. А не нынешнюю забугорную, которую варишь-варишь, а она все равно, что резиновая – жёсткая и не разварчивая.

   Мы с советских времён не можем освободиться от пагубной привычки спешить с посевами хоть зерновых, хоть других культур. Бывало, в село уполномоченный за уполномоченным - и все на председателя с угрозами: «Вы чего телитесь?! Ну и что, что грязно в поле? Вы выборочно сейте!» Кто раньше отрапортовался, тому почёт и уважение от районных вождей. А что после этого уродится, это уж другой вопрос.

   Что любили, то любили покомандовать уполномоченные-то. В этой связи мне вельми охотно вспоминается такой вот случай, который произошёл якобы в одном из селений Самарской области. Приезжает в колхоз уполномоченный из райцентра. На ночь поселяют его к молодой вдове. Поужинали, чем Бог послал, и спать улеглись. И вот что-то молодухе не спится, вот она с боку на бок ворочается. И наконец, не выдерживает и приглашает его. А тот урезонивает её: я-де партЕйный, нельзя мне!

А утром заявляется этот уполномоченный на птицеферму и начинает «прорабатывать» птицеводов, почему-де у вас яйценоскость кур такая низкая? А та бабёночка на ферме работала, и теперь она уже его урезонивает (подкалывает – ох и горазды на это самаролучаночки!): у нас-де петухи партЕйные, кур совсем перестали топтать!

   Помню, с каким удовольствием слушали колхознички-совхозничнички рассказ о таком анекдотическом (а откуда анекдоты-то рождаются, как не из жизни?!) случае: хоть мысленно уколоть-уязвить этих надоедливых районных чиновничников (попробовал бы тогда журналист Анатолий Мухортов назвать тогдашних «ответработников» чиновниками!).

   Ныне ни для селянина, ни для дачника погонял нет, а вот поди ж ты… Ну вот посадили вы её, картошечку, на Первомай, а то и раньше, и что толку? Она ведь теплолюбивая. Мало того, что в холодной земле будет прозябать, у неё даже от маленького почвенного морозца нежные росточки погибнуть могут. И сколько раз у неразумных торопыг так случалось: пересевать надо! А где хорошие семена взять, коль их уже в землю «волюнтаристски» вбухали? Вот и приходилось повторно засаживать картофельную «плантацию» всякой мелкотой. А от худого семени, говаривали наши деды, не жди доброго племени.

    Повторюсь: ну не любит этот тоже забугорный «оккупант» холодную землю – и всё тут! А как не «оккупант»-то, коль Пётр Первый и Екатерина Вторая его даже воинской силой внедряли на Руси, «картофельные бунты» подавляя. Сколько людей поотравлялись, пока эта полезнейшая культура наконец-то не прижилась в наших чревах.

   Я уже как-то писал про своё «открытие»: еда (по-старославянски и по народному произношению: яда) и яд – слова одного корня. Да это и учёными установлено: каждая еда поначалу ядовита. И только потом, как организм, усваивая её, вырабатывает противоядный иммунитет, она становится удобоваримой. Сколько не шибко разумных земляков моих жалуются (а то уже, увы, и перестали…) на «животы» (желудочно-кишечные заболевания, не иначе, как опрометчиво навалившиеся на всяческие сникерсы и иные забугорные новшества псевдо пищевые для наших животов.

   Это ещё из школьных учебников нам ведомо: о картофельных бунтах на Руси и как первые годы русичи травились ею, как Пётр Великий, а потом и Екатерина Великая в буквальном смысле этого слова «насаждали» её. Исполать им! Благодаря их монаршей заботе (а ещё и Николая Первого) картофель в России стал вторым хлебом. А в голодные годы он заменял и первый. Про 21-й т 31-й года я только со слов бабани знаю, а вот неурожайный 46-й на себе испытал: вот уж воистину на одной картошке сидели. Горожанам хоть по карточкам хлебушко-то выдавали, а селянин, мол, и так перебьётся.

   А и за бугром, в частности, как рассказывали аскульские фронтовики, картошка-то не в небрежении была. Да какая! Они это своими чревами прознали-прочувствовали. Вот рассказывали, а теперь и пишут, генералы, а тем более маршалы, как например, погоревший на этом маршал Жуков, вагонами трофеи-то из Германии багрили. А вот аскульские фронтовики на немецкую картошечку польстились. В пудвичочках её с фронта-то привезли. Она так и называлась – Берлинка. По сравнению с нашей-то, гладкокожей, она, как есть, шершавая была, но – крупная-крупная и белая-белая, что твой хлопок, А какая разварчивая! И вкуснющая – вот уж воистину ум отъешь! Бывало, сумерничая около подтопка, в чугунке (вместительном, однако!) сварим её, и как немного поостынет – всем гамузом лупим-облупляем её. Чтоб не больно-то шибко пальцы обжигать при этом, перекидываем с руки в руку. А вот толочь её тятяня нам с братаном не доверял, самолично разминал её, как вон ныне в столовых машина делает. А тут уже и маманя с маслицем поспешает. И тут уже разделение-«размежевание» воспоследовывало: мы со скоромным (сливочным) ублажались, а тятяня токмо с постным – душистым-душистым. Я вот на старости лет тятяниному примеру следую. Он-то нутром это чуял, а я из письменного (солидного-солидного) источника разузнал: намного-намного не только калорийнее, но и питательно пользительнее оно – постно-подсолнечное!

   Ныне, не знаю уж, почему, повывелась Берлиночка-то у нас. А взамен нахлынула забугорная: она-де и плодовитая, и в курне никакой мелочи (Ох, как падки мы, русичи, на забугорное! Даже в вопросах лексики: если кто из моих читателей найдёт в словаре более восьми исконно русских слов на букву «А», да похвалится своей изыскливостью в комментарии к моему Месяцеслу!). Но ныне вроде бы прозревать начинаем.

   - Охо-хо! – посетовал я как-то перед старым другом-приятелем Владимиром Прокофьевым, - как с годами-то вкусы меняются. Бывало, я ни дня без картошки обойтись не мог. Не жареную, так толчёную-«пюрешную» мне на стол подавай. А теперь вот уже, почитай, третий год как пошло: нету её на столе – мне и горюшка мало…

   - Николаич! – просветил меня Афанасьич, - дело не в годах-возрасте, а в самой картошке!   Вот принесу тебе на ужин своей. Отвари или пожарь её - и, как теперь говорят, «почувствуй разницу».

   Почувствовал! Скленную миску тогдашний пока что дедушка Толя её уплёл. Брюхо набитое, как барабан, стало.

    А наутро я её для супа начистил и в кастрюлю заложил – через какое-то время размешивать стал: ба, а картошечку-то я забыл, что ли, заложить? А откуда же тогда очистки на столе?! Слава Тебе, ГОсподт: в кастрюле-то, оказывается, она всё же была, только за каких-то пять-десять минут разварилась вся и по дну кастрюли будто порошей легла.

   Доморощенной эта картошечка-то у приятеля Афанасьича оказалась. А потому и вкусной, и разварчивой. А я все эти три года (не придавая значения этому) порол забугорную. Модифицированную. А она, будь неладна, - хоть на сковороде полдня жарь, хоть в кастрюле вари, всё равно будто каучуковая. Да и по вкусу-то только чуть-чуть посдобнее резины-то…

   - Николаич, - напутствовал меня Афанасьич, - бей в набат! Это ведь беда настигает нас. Ну как наша родная, доморощенная и такая удобоваримая картошечка вконец изведётся на Руси? Следуя этому совету друга, я опубликовал на эту тему материалы в Ставропольской районной и Жигулёвской городской газетах. Авось кого-то и образумили они…

   Что значит – рынок. Вот на тольяттинской ярмарке, что напротив бывшего горкома партии, круглый год картошка есть. Продаётся не только местная, а и «понавезённая» из соседних областей и республик – Татарии и Чувашии. А вот в 1973 году - из «братской» Польши её позавезли (как юлили тогда перед этими «братьями», хотя трезвомыслящим и тогда было ясно: до чёрного дня они, и, как вон кутята, через год ублажавшую их маманьку уже и знать не хотят). А как потом выяснилось, в Сибири свою некуда было девать, там её, по словам моего армейского друга сибиряка, пропало много. А вот «братско»-ляхскую мои земяляки-самарцы по сю пору помнят. Из-за колорадского жука. Помню, в самом начале весны мы в городской газете чуть ли не еженедельно предупреждали читателей: не используйте её для посадки! Ну да всех разве облагоразумишь? Мы, русичи, а вкупе с нами (вот уж настоящие братья-то!) мордва, татары и чуваши, что бок о бок с нами, – мы народ зело рисковый: «Авось пронесёт!». Не пронесло!

     У сельской детворы в не столь уж и отдалённое время (колхозное) вечером Николина дня был праздник. Да какой! У Даля об этом так: «Выгоняют лошадей на ночной подножный корм. Ребята празднуют ночь с лошадьми в поле».

   Известный знаток русского народного быта и обихода С. В. Максимов вот о чём рассказывает: «В этот день (Николин – А. С.) парни в первый раз едут в ночное и на лугах, при свете костров, справляют свой нехитрый пир: привозится водка, закуска, жарится неизменная яичница, а после заката солнца являются и девки. Надзора со стороны старших в этот день не полагается, и молодёжь на полной свободе водит хороводы, поёт песни и пляшет до утренней зари». И у Даля об этом же: «Ребята празднуют ночь с лошадьми в поле». Я такое уже не застал, но вот это на всю оставшуюся жизнь в памяти осталось, как мы, аскульская детвора, об эту пору, когда в лугах торовато и, что называется, милостиво выставилась николинская травка, начинали гонять повечеру в поле колхозных лошадей. Упаси Бог подумать вас о каких-то гонениях. Лошади-то были все «тележно-возовые», бесседельные (на ездовых-то только бригадиры да объездчики раскатывались). Ох, и натирали же мы «казённые части» свои на сухих хребтах отощавших за зиму лошадок! До крови! Вечером зарекаешься: ша, больше не поеду! Но, увы, зарок этот только до вечера соблюдался. Уж больно соблазнительно это – в составе целого эскадрона скакать по зелёному полю!

   О, этот первый выезд в ночное! Мне, прадедушке, и на восьмом десятке лет радостно вспоминать его! И горестно… Дело в том, что колхозные лошадёнки, почитай, всю зиму на бескормице были. «Это надо, - изумлялась, бывало, бабаня, - не сеном и овсом лошадок-то, а каким-то силосом кормят – вонища-то от него, вонища-то!». А посему они, бедные труженицы, по весне-то были тощие-тощие, и хребтины у них выступали чуть ли не на детскую ладонь. И вот на , тощем хребте, на этом «брусу» и ерзай своей «казённой частью» три-четыре версты до пастбища. Откуда это столько сёдел на целый табун в колхозе было набраться - они только бригадирам да объездчикам тогда полагались? Вот и гоняли мы лошадок-то, по старому говоря, охлупью, на лошадином хребте.

   В прямом смысле этого слова, аж до крови и чуть ли не до кости растирали мы у себя эти самые. А и такое кое у кого случалось. Когда в галоп устремлялись, то и кое-что отдавливали. Бывало, что и всмятку. Но ничего страшного, если не оба. Один хорошо известный мне человек по имени Николай (19 декабря родился) с таким вот «некомплектом» женился и двух сыновей произвёл. Причём во время срочной службы в Армии один, будучи старшим сержантом, ну то бишь зауряд-офицером, стрелковым взводом на авиабазе командовал, а другой до старшины роты дослужился на Дальнем Востоке.

   Теперешним отрокам на заметку: когда безседельно погоните лошадей в ночное, тугие плавки надевайте, чтоб у вас ничего не провисало.

   Утром встанешь, бывало, - идти только враскорячку допустимо. И, конечно же, зарекаешься: больше не погоню! Только ведь устоять ли отроку перед таким соблазном-искушением?! Ну да и Бог миловал нас: сначала натертые места корочкой покрывались, а потом, глядишь, и сухая мозоль образовывалась, если бы, действительно, на «казённой», а то ведь на собственной части-то твоего неуёмного организма…

   Наверное, это в крови у потомственного селянина - любовь к лошади. И к быстрой езде. Так что очень хорошо понимаю восторг нынешних байкеров, лица которых на сногсшибательной скорости страстно холодит встречный ветер. И вот ведь как оно: уже будучи прадедом, когда наблюдаю это по телевизору, то как-то непроизвольно ощущаю себя сидящим на колхозном меринке в составе полуэскадрона, скачущего вдоль Долгого колка в сторону травообильного урочища Малые Аскулы

   А как любили нас, пацанов, эти бедные животные! Потому как к вечеру обязательно исхитришься «стибрить» из дома краюшечку хлебушка для своей сивки-бурки, рыжей каурки. И вот она уже через неделю-другую тебя признавать начинает: с калды не к кому-то, а к тебе идёт.

   В послевоенное время с хлебушком в деревнях туго было. И что, думаете, наши матушки не замечали наших «покраж»?! Конечно же, замечали! Но мирволили. А наши растёртые до крови «казённые части» терпеливо лечили домашними средствами - ну, например, так называемым «спуском». Это такая мазь: смесь жжёной резины, древесного угля, мыла и сливочного масла. Помогало!

   23 мая – «На Симона Зилота земля именинница: грех пахать» (Даль). Кстати сказать, первое чудо Иисуса Христа было в Кане Галилейской на свадьбе Симона Зилота (что значит «Ревнитель»), или Канаита.

   По языческому народному календарю это праздник Матери - Сырой Земли. Он праздновался на другой день после того, как наши далёкие сородичи-славяне чествовали своего предка Микулу Селяниновича. К стати сказать, если именины Матери Сырой Земли отмечались на другой день после Микулы (Миколы), ну то бишь 23 мая, то любимый и страстно любящий супруг её - славяно-языческий бог солнца Ярило чествовался на рождество Иоанна Крестителя, которого в Ивана Купалу произвели. То-то весёлый праздник это был на Руси   даже и тогда, когда она Святой Русью-то стала. Кто как отмечал этот праздник: кто заутренями да обеднями, а кто, следуя примеру предков, купанием-обливанием да над кострами парным скаканием (что взять с полуязычников?).

Игорь Шафаревич «Две дороги к одному обрыву».

«Деревня была не просто экономической категорией, определённым методом производства съестных продуктов. Это была самостоятельная цивилизация, складывавшаяся многие тысячелетия, со своим экономическим укладом, своей моралью, эстетикой, искусством.

   И даже своей религией: православием, впитавшим гораздо более древние земледельческие культы. Типична для этой религии череда земледельческих праздников, опоясывавших весь год и соотнесённых с православным циклом церковной службы. Или ритуал исповедания и покаяния земле перед церковной исповедью:

Что рвала я твою грудушку

Сохой острою, разрывчатой,

Что не катом я укатывала,

Не урядливым гребешком чёсывала,

Рвала грудушку боронушкою тяжёлою,

Со желензными зубьями ржавыми,

Прости, матушка,

Прости грешную, кормилушка,

Ради Спас Христа Честной Матери

Всесвятыя Богородицы.

   Почему это покаяние сотворяет женщина, ведь пахота и боронование считаются мужской работой-то? Потому что она более эмоцианальная и отзывчивая? Увы, на Руси, в течение последних четырёх веков было более трехсот нашествий врага, когда отцы и мужья постоянно воевали, защищая Родину, а то и вовсе не возвращались с поля боя, оставляя своих жён вдовами, а детей сиротами, женщине очень часто приходилось впрягаться в эту, казалось бы, сугубо мужскую работу».

   Этнограф И. П. Калинский пишет, что на Симона Зилота поселяне наши не берутся в этот день ни за какую земляную работу, не пашут, не боронят, не роют ... Этот даже для нашего недавнего предка, уже потерявшего свои языческие корни, по его недомыслию,   ни на чём не основанный запрет породил немало шуточек, вроде следующих:

«Нынче у нас Симона-Гулимона, лентяя преподобного памятование».

«Нынче Симоны, завтра Гулимоны, а послезавтра по кабакам крестный ход».

А у нас в Аскулах не шибко толерантные бабёнки любую внеурочную встречу мужскую за чаркой с горькой злословно симонами-гулимонами называли.

      А в заключение приведу для сведения моих молодых земляков-самаролукцев пословицы и поговорки, которыми наши предки руководились в жизни своей и выносили все беды и невзгоды нашего не шибко-то благоприятного климата. И никогда ни к кому не обращались с протянутой рукой за помощью, на что так горазды наши «братские» соседи. Всё выдержали, всё вынесли. Порукой тому сохранившая своё достоинство – наша великая Родина.

«Держись за землю-матушку – она одна не выдаст».

«Крестьянская доля на широком поле».

«Не печь кормит, а поле».

«Земля-мать – клад».

«Чёрная земля золотую рожь родит».

«Земелька черна, а хлебец белый родит».

«У пахаря рука черна, да хлеб бел».

    «Без хозяина земля - круглая сирота». Что верно, то верно! Глянешь, идучи из родного села Аскулы с вещмешком за плечами в соседний Сосновый Солонец за хлебушком и другими съестными припасами, на окрестные поля, на которых ещё каких-то двадцать пять лет назад колосились золотистые нивы, а ныне не иначе, как разбойничает чертополох, тоскливо-тоскливо становится на сердце. Воистину родные они мне не только по месту рождения, но и потому, что в дни школьных каникул обрабатывал их, будучи прицепщиком на тракторном плуге, и убирал копнильщиком на комбайне…

«Землю уважай, будет и урожай».

«Уродится, не уродится, а паши». Какое жёсткое наставление! Но на том ведь и жили. Выживали, несмотря на…  

   А это вот мне больше всего по душе, как пенсионеру огороднику: «Вовремя вспашешь – веселей запляшешь!» И в самом деле: успел вовремя вскопать постатку – вся влага в ней останется. А запоздал, то в пересохшую землю сажать – это всё равно, что окрошка без кваса.

    И когда после десятилетки два года работал на Урале (на строительстве четырнадцатого участка шахты № 6 «Капитальная» Кизеловского угольного бассейна, а затем и в самой шахте), и когда три года служил в Армии наивно и с удивлением убеждался, какие мы всё же разные: горожане и сельчане. Помню, как горожане откровенно потешались над   сообщениями об эту пору в газетах и по радио: «Несмотря на неблагоприятные погодные условия, хлеборобы Поволжья (Кубани, Сибири, Нечерноземься и т. д.) вырастили неплохой урожай зерновых». Сельчане морщились от такого осталопства представителей славного рабочего класса и трудовой интеллигенции, но в этакую глухомань лесную помалкивали (давала себя знать некая ущербность крестьянская перед пролетариями-то). «Каждый год одно и то же: несмотря на неблагоприятные условия!..» - ухмылялись они. После Армии поработав без малого семь лет в межрайонной и районных газетах нашей области, я, что называется, воочию убедился: как нелегко, даже «каторжно» нелегко даётся и современному хлеборобу россиянину хлебушко и как не только по стране, но и по области у нас ежегодно «неблагоприятные погодные условия». То зима малоснежная выдалась - и озимые подмёрзли, то весна без дождей – озимые страдают, а яровые – сеять, не сеять ли? Урожай хороший вырастили, так проливные и затяжные дожди убрать его не дают…

   Ну а это как бы наказ хлеборобу: «Рожь (ныне во многом на самаролукских и заволжских полях её заменила озимая пшеничка), посеянная на Силу и Силуяна, родится сильно и рьяно» (Конечно, не из-за святости их, а по причине оптимального срока посева). Ибо: «Яровой сею – по сторонам гляжу, ржаной сею – шапка с головы свалится, не подыму (некогда). Очень сжатые сроки сева озимых.

   В справедливости этого выражения – «Мать – Сыра Земля» я убедился, что называется, воочию. Более тридцати лет тому назад. Вступив во владение отцовской усадьбой в родном селе, я решил по осени, семенную часть едовой картошки не вывозить в город, а в яму её закопать.   Деревянный погреб у нас по весне всегда заливает грунтовыми водами, так что, бывало, мы с отцом и ежеутренне, и ежевечерне отчерпывали её, а как это из Тольятти сделаешь? Ну и завалить бы её землицей-то, а я, дурья башка, решил утеплить её со всех сторон, прикрыв кое-чем из барахла. По весне раскопал, а там: туда, будто целым детским садом двенадцатигруповым детишки, по недосмотру взрослых свежих огурцов объевшись, «сходили» - гниль и вонь.

   А вот в огороде этой же весной после вспашки я более полуведра картошечки-то насобирал, моими проворными, но не шибко аккуратными троими «цветами жизни» по осени в земле оставленной, – ей хоть бы хны. Принёс в упечь, жена аж ахнула: где это ты накопал такой свеженькой? А я это всего-навсего по вспаханному насобирал. И что удивительно-то: в яме-то чуть ли не на пол-аршина закопанная промёрзла и в тесноте сгнила, а эта чуть ли не на поверхности лежала!

   Вот тут-т о я и убедился, что, если Господь Бог для нас, сынов человеческих, как Отец родной (добрый, но и строгий, как то и положено отцу), а Сыра земля для плодов своих вот уж воистину мать родная                                                                           

24 мая – Мокий (Мокей) мокрый.

«На Мокия мокро – всё лето мокро»

«Восход солнца багряный – к грозному, пожарному лету». А это вот уточнение:

«Коли на Мокия туманно и багровый восход солнца, а днём дождь – к мокрому, (но тоже) грозному лету».

   Не знаю полезнее блюда в это авитаминозное время, чем окрошка, за исключением, конечно, ботвиньи, но о ней попожжа:                                                            

   Любитель я окрошечки-то! Будучи холостяком, а и уже женатиком, но ещё не при даче, я её завсегда заказывал и в рабочих столовых, и в кафе-ресторанах. Но, увы, каждый раз после мамынькиной-то разочаровываться приходилось: не то-с! Не окрошка, а кисленькая водичка, бедно-бедно овощами приправленная…

    А у себя я окрошку так готовлю: чтоб в ней, как в ботвинье, ложка стояла! Чтоб в ней и первое, и второе блюда по возможности сочетались. Умял миску, то, чтоб тебя уже ни на какие гуляши и котлеты не тянуло. В настоящей окрошке, как в справной бабёночке, всего должно быть вдосталь. Чтоб она густая была, чтоб, повторюсь, в ней «ложка стояла», как у нас в Аскулах любили говаривать.

    Первым делом ставлю в печь картошку – чугунок или кастрюльку. Спустя какое-то время закладываю туда и куриные яйца из расчёта два на едока. Пока всё это варится, набираю с грядок лук зеленый, укроп и падалищный чеснок (он, что сорняк: как тщательно по осени его ни выкапывай, весной обязательно на этом же месте взойдёт; у меня позадь огорода от прежнего времени его целая залежь осталась – на всю вёсну хватает). И всей этой зелени надо помногу набрать: и того, и другого и третьего, как рука в обхват между большим и средним пальцем держит.

    Поначалу мелко-мелко чеснок и укроп нарезаю и как более жесткие толку их отдельно в кастрюльке. А потом туда тоже мелко нарезанный зеленый лук на толчение закладываю. Мягкий да сочный – толочь его одно удовольствие!

    Вот уж воистину от большого ума наставляла меня бабаня не воротить нос, когда она чистила лук («Сопливиться не будешь!» - но при этом не забывала и утешить: «Это ещё что, внучек! Вот дедушка, сказывали, у него злюка, так злюка был – семерых разом до слез доводил!»). Бывало, у всех сверстников – вершителей игрищ и забав детских из носу как чуть, так и мартовская капель, а в моем, как в печи, сухо. Иные из них уже в молодости с «насморочными» красавицами целоваться опасались, чтоб самим не заразиться, а я ни в коем разе этого затейливого занятия не чурался. Нанюхаюсь, бывало, кусочка луковицы и, если не безтрепетно, то безстрашно на свидание отправляюсь. Немки в сорок пятом, отец и родные дядья фронтовики рассказывали, ежедневно луком-то через рот насыщались. Да чего далеко ходить-то? Вот при готовке-сотворении большого угощения праздничного супруга только голос подаст насчёт очистки лука, я вон, как ОМОНовский десант, тут как тут! Кроме шуток: для ради всяческих иммунитетов возлюбите запах свежего лука, не воротите нос, когда чистите его!

    Толочь всё это мужику лучше всего в кастрюльке: это у бабёнок из миски почему-то ничего на стол не разлетается. У мужиков, опять же, почему-то так не получается, Так что в кастрюльке делать это - для нас благонадежнее.

    Ну а потом редисочку или огурчик тоже мелко-мелко нарезаю. Есть которые на терке их швабрят – для зубов мягко, а вкус уже не тот. Мелко нарезанные, они на зубах-то, ого-го, как знатно хрустят. Тут только одно замечаньице: или - или. Или огурчики, или редиска. А вместе они ни то, ни сё. Друг у дружки вкус перешибают.

    Толку картошку и яйца, потом охлаждаю. Если время терпит, на крылечке, на вольном воздухе. Если нет, то миску с картошкой и яичками в холодную воду опускаю. И только потом всё это в большой кастрюле смешиваю (Упаси вас Бог зелень-то в горячую - не остывшую, как следует, картошку затюрить: не щи же готовите-то!). А мелко нарезанным укропчиком (это окромя того, что в кастрюле уже – толченый) и натертым в мисочку хренком – каждый в меру своего вкуса сам угощается.

    Некоторые вот окрошку колбасой заправляют. Да ещё вареной, да со свиносальными вкраплениями – птьфу! Вот если мясцо говяжье нежирное или курятинка варёная (или с тольяттинской птицефабрики копчёная) – это вместимо и пользительно. А ещё и рыба пойдёт – хоть вареная, хоть сушёная. Сушёная-то даже предпочтительнее. А колбаса – нет. Копчёная – ещё туда-сюда. А вареная да ещё с салом весь овощной вкус у окрошки отбивает.

    А напоследок для истых окрошечников советец: удобрите-ка её (но в меру!) еще и иссопом, а то и эстрагоном для затейливости. Хороши будут и пасынки помидорные, но только нарезать их надо сугубо-сугубо мелко, чтоб сразу в окрошку весь свой запах-аромат передали.

    Приятного вам аппетита! Ну а насчёт водочки под окрошечку, ежели к вам друзья на дачу или на сельскую усадьбу нагрянули, - тут вам я уже не советчик, потому как вот уже одиннадцатый годок как обет не возлияния принял под угрозой нашествия третьего инфаркта. Но в памяти осталось: знатно она, треклятая, под окрошечку-то воспринимается и душой, и телом…

   25 мая – Епифан.

   «Восход солнца багряный – грозное и пожарное лето. Епифан в «красном кафтане» (багряная заря) – вельми тревожная примета для селянина. Сверстники мои ещё застали пожарную технику тех времён: бочка с водой на телеге и двухручный насос. Такой «техникой» и хороший костёр сразу не затушишь…

    Бывало, только паводок сойдёт, и улицы подсохнут, начинается перетаскивание сундуков в подвалы и кладовые. Так было на моей памяти, при послевоенной бедности сельского населения – колхозного, главным образом. В старину же, когда сельчане при столыпинщине и при НЭПе по богаче жили и добра у них побольше было, да и в каждом дворе хотя бы одна лошадка стояла, - в то время, по словам бабани вот как было:

    - Как лето начинается, всё добро во дворе на возах лежало. В избе только иконы да утварь оставались. Как пожар – мужики впрягутся в оглобли и сами воз-то вытащат со двора. Лошадь-то когда ещё запряжешь…

    Пожалуй, как никто другой, чутко-чутко спит селянин по ночам, особенно селянка – одинокая старушка в глухом (неперспективном, видите ли!) селе. Чуть что-то где-то стукнуло, тем более грохнуло – она уже на стрёме. Ну-ка, кто в окно или на подволоку (чердак) в глухое окошко ломится?! Чем оборонишься от пьяного и лютого бомжа? Кто тебя в такую темь непроглядную спасёт? Кричи, ни кричи, когда дом от дома ныне там, как хутора в прежние времена, Даже если и соседи близко – такая же одинокая старушка, дрожмя дрожащая от страха, - какая она защитница тебе?

    Хорошо, у кого дети или внуки добрые и догадливые – купили-подарили бабке мобильничек – простенький-простенький. А ей другого и не надо. Научили на две-три кнопочки нажимать – и вся недолга. Сыну или внуку звякнет, а тот уже сообразит, что делать.

    Но намного-намного хуже и страшнее этого, если в ночи дымный запах зачуять. Мигом просыпаешься: не пожар ли? не горю ли?

    Это у селянина в крови, наверно: смертельная боязнь пожара. Да, и в городе он страшен, пожар-то. Но на селе – кратно! Я хорошо это помню: еще в дни моего детства и отрочества – в сороковые и пятидесятые годы прошлого столетья стоящий около нашей пожарки рыдван с двуручным насосом и бочкой с водой. Что им можно было затушить? Разве что костёр. А ведро для тушения и багор – вот уж аппендиксы, так аппендиксы пожаротушения…

    Своими ушами (и не раз) от аскульских стариков в мои молодые годы слышал:

    - Ну что это нынче за пожары! Вот раньше, при единоличестве…

    Да, тогда пожары на селе часто случались. Так что при той убогой технике пожаротушения от одного возгорания, особенно в ветреную погоду целые улицы выгорали. Бабаня моя рассказывала: как раз «перед колхозами», в нашем селе аж шесть пожаров было. А почему же «при колхозах»-то их намного-намного меньше стало? Знатный колхозный скотник, орденоносный фронтовик и сосед наш дядя Миша Подлипнов на этот вопрос мой ответил так:

    - Нынче, если пожар, то отчего? От чьей-то неосторожности, От растютяйства. А тогда - от злобы и зависти! Чуть поссорились между собой – и «красного петуха» пускать. «А, разбогател! Нос задираешь! Вот я тебя этой же ночью по миру пущу!».

     Пожалуй, самый страшный «огонь гнева своего» - это патологическая зависть, переходящая в ненависть. Вообще-то грех этот в той или иной степени многим свойствен. Даже апостолам Христа. Вспомните, как их заело, когда Зеведеиха походатайствовала за своих сыновей апостолов Иакова и Иоанна, чтоб они первыми у Него были во Царствии Его (земном!).

   Ну как не позавидовать соседу: какая у него красивая жена? Как не позавидовать подружке, у которой такое прикольное платье? Ну позавидовали и позавидовали – эка незадача, Завтра ещё кому или чему-нибудь позавидуешь…

   А вот когда этот грех или грешок перерастает в порок – это страшно. Сколько пожаров в прежнее, доколхозное, время было на селе. Один год, бабаня расказывала, как раз перед колхозами в нашем селе их случилось шесть. «А, разбогател! Возгордился – вот тебе «красного петуха» подпущу!». И простодушно дивовалась: «Власть безбожная, а пожары с тех пор почти что перевелись!» Когда мироедов перед колхозами пораскулачили, некому на селе стало завидовать, особенно в войну и первые послевоенные годы, когда все чуть ли не поголовно стали голь перекатная. А если у кого-то каторжным трудом шикарная (на то время!) обновка появилась, ну, например, плюшевая жакеточка, наручные часы или радиоприёмник на батарейке – из-за этого пожар устраивать?! А ныне вот опять пожары не случайные, от чьей-то неосторожности и растяпости, а «целенаправленные» опять пошли. Вон в прошлом году в Сосновом Солонце а три было. Один случай раскрыли: обомжившийся односельчанин у соседа не только дом спалил, но и на сожжение баньки усилий не пожалел.   Вот намедни побывавший в Осиновке (кормеца для кур подкупить ездил) с горечью поведал: там в эти дни пять пожаров было. Дома и склады с зерном горели…Что и говорить, социальное расслоение ведёт к росту зависти…

   На последней стадии этого пожирающего всю душу порока вы не услышите от несчастного ни одного доброго слова ни о ком и ни о чём. Всепожирающая ненависть к любому успеху, к любому доброму делу – ко всему миру и в, в конечном счёте, к себе, такому, на его взгляд, невезучему и несчастному.

   Я думаю, каждому доводилось общаться с таким – бр-ры! И, думаю, вы подтвердите моё наблюдение: особо поражённые этим пороком как бы на глазах пожирают сами себя. Казалось бы, физически здоровые люди, а редко перешагивают за пенсионный рубеж, а в особо крайних случаях и пятидесяти не достигают. Такова вот это воистину дьявольская болезнь…

   Продолжу «цитировать» дядю Мишу:

   - Нынче, если поджёг – милиция обязательно докопается. А при царе мы полицейских-то только что в Самаре видели. А свои, которые в Сызрани (наш уездный город в старое время) к нам редко-редко заглядывали. Только вот, если узнают, убили кого.

   От себя добавлю, что уже только потом, в годы перестройки я узнал: полицейский аппарат в «тюрьме народов» по сравнению с нынешним был довольно незначителен. До пожаров ли тут было полицейским? Всё это было отдано «на откуп местному самоуправлению» - старосте с сотскими и десятниками и сходу. Ну ещё волостному правлению. Земство? Его главная забота – школы, больницы. Барин? Ну барина нашего графа Орлова-Давыдова мои земляки тогда добрым словом поминали за то, что на строевой лес слишком большие деньги не заламывал. Если бы в то время, когда чуть ли не каждый год пожары случались, цены на древесину были, как нынешние, то селянам пришлось бы жить в землянках или куда-то бежать. И в первые годы советской власти строевой лес селянину вполне по карману был. Мой дед Никифор в 27-м (прошлого столетия) сгорел, а к зиме 28-го вместе с сыном Ефимом уже новый отстроил, в котором я вот и поныне обретаюсь. А не дай Бог сгорю я – хоть вагончик какой-нибудь огоревать бы, а то и землянку копать или шалаш сооружать придется…

    Да, когда после раскулачивания и коллективизации новая власть всех основательно подравняла, чему уж тогда больно завидовать-то стало?! На трудодни-палочки не больно-то роскошествовать будешь. И вот теперь, когда и сельское население вновь расслаиваться начинает, не приведи Бог, как в столыпинско-нэповские времена на сельских улицах по ночам беспощадные пожары пойдут полыхать – плоды шариковской злобы и зависти («первые ласточки» уже появились…).

    И что же в этом разе прадедушка Толя присоветовал бы своим землякам-сельчанам? А не выпячивайтесь-ка да не выкаблучивайтесь, как вон те грязнохваты и так называемые олигархи, те, что «из грязи и прямо в князи», те, которых (торгашей-шулеров да спекулянтов) в советское время все презирали, а теперь они, преодолевая комплекс неполноценности, вот и выпендриваются,

     Вот рассказ моего старого знакомого, вот уж воистину делового человека - бизнесмена:

   - Как-то интересуюсь у своего приятеля, у тебя, мол, много денег на книжке – у него от такого вопроса шары на лоб: «Откуда? У жены, правда, есть какая-то сумма, но в займы у неё не допросишься («Тебе сколько ни дай, всё в своё производство спустишь – и концы в воду. А не дай Бог разоришься, на что тогда хлебушка-то купим? Иль забыл, как пять лет тому назад было?!»). Вот мне нынче опять кредит придется брать. И что, я его под грабительский процент возьму, а у меня у самого деньги на книжке без пользы лежать будут?!».

    Кстати сказать, и у моего приятеля та же история. Все денежные средства идут в дело. А дела делать в наше время по-настоящему деловому человеку (не грязнохвату!) очень и очень трудно. И все они, мои знакомые бизнесмены, по восемь часов в сутки не работают – дай-то Бог с делами-то хотя бы за десять часов управиться! А вы на досуге поинтересуйтесь у такого, а сколько раз, мол, ты в этом (или в прошлом) году на Волге купался? Смутится, конечно, но всё же признается…

   И такой вот, которому его агроферма, молокозавод или какое другое производство, что называется, потом и кровью (собственной – попорченной!) далось и даётся, он будет своим богатством выставляться? Да и из боязни мытарей (налоговиков) и рекетиров он этого делать не будет. И такому вот завидовать?! Упаси Бог! Я сам трудоголик-писака (вот 80-й годок доходит, а я всё остановиться не могу – строчу и строчу…) знаю, что это такое…

    Второе средство от «красного петуха» – это «бережёного Бог бережёт». Ну тут уж я от советов своих стариковских воздержусь-таки, чего бы мне это ни стоило (я о недержании стариковской речи…).

   А третье – держите в доме икону Божией Матери «Неопалимая Купина», как то предки наши делали. Не повредит! Ну да об этом подробнее в следующей былице - «Неопалимой Купине»

   Не знаю уж, что предвестит Епифан на это лето, а весной в Самарской Луке да и по всей области, ого-го, как «краснокафтанилось».   А всё пришлые да дачники виной: костры жгут. Ну ни дурость ли в такую сушь так играть с огнём. Бустыльник, что порох воспламеняется, и огонь, вырвавшись на волю, буквально бежит по нему.

   Вот в августе 2017-го, когда я заканчиваю работу над этим месяцесловом для сайта в интернете, новости одна за другой: там пожар, там крупное возгорание – и в Москве, и по всей России. Увы, увы, сбывается моё предположение о неминуемых пожарах на почве корысти. Жара здесь только пособница, которую ловко используют. И вы думаете, найдут истинных виновников и зачинателей этих крупных пожаров? Еслт так, то я с удовольствием внесу в свой текст. Чтобы пресечь это крупное нашествие мерзавцев, нужны строгие – сталинские меры. Увы, нынешнее руководство на это вряд ли способно…

   26 мая – Лукерья-комарница. Увы, появляются комары!..

Пришла Лукерья –

Не спи с открытой дверью.

С этой самой поры

Летят с ульцы комары.

Эх, как бабушке Лукерье

Прищемить бы попу дверью,

Чтобы в избу и под кров

Не водила комаров.

   Вообще-то святая Гликерия не бабушка, а дева. Но на Руси святость более приличествует не красной девице, а старенькой старушечке, которой грешить-то и не по силам, и не по эстетическим возможностям (былые прелести-то с неё, как дождём смыло!). Но понять недоброжелательство селян к Лукерье (Гликерии) нетрудно. Только было, начиная с Егорья вешнего, а кто и пораньше, стали спать с открытой на ночь дверью, наслаждаясь свежим воздухом – и на тебе: на пороге злополучная Лукерья с тучами комаров… То-то мы заждались их, треклятых! Но вот как устроено «в нашем лучшем из миров»: нет комаров – значит, засуха. Вот и приходится снисходить: «Так и быть уж: появляйтесь! Потерпим-перетерпим…»

«Комаров мало – овсов и трав не будет». Ну тут уж любой мужик-лошадник возропщет! Пусть кусают комары, как псы, только были были бы овсы!»

   Так-то оно так, но эти проклятущие твари совсем обнаглели. Даже на старых старух (молодёжи-то на селе зело поубавилось) стали со своими кроваво-страстными поцелуями бросаться. Хотя у них, как они сетуют, уже не кровь, а одна пена. А вот что стариков поедом едят, поделом им! Неча на молодых соседок и на их достопримечательности заглядываться-то!

   А вот ежели, не приведи бог, хмельной кровушки навкушаются-напьются, то буйствовать начинают. У соседа, вчера жаловался, даже кота искусали. С красным носом, говорит, хмурый-хмурый, недовольный-недовольный по избе ходит. Даже к «Вискасу» (жена с пенсии из волостного магазина принесла) не притронулся.

   Вот отпускник - дачник нашенский намедни такое повеление своей супруге по мобильнику передал: срочно-де оформляй отпуск и вали ко мне в деревню! Ужли так соскучился по своей благоверной?! О, лицемер и обманщик!

   Дело в том, что прошлым летом он на своей усадьбе отпуск-то вместе с ней проводил. И горюшка не знал! Аскульские комары всем «гамузом» устремлялись на дебело-вкуснющие телеса жены, а его, сухонького да лядащенького, как говорится, стороной облетали. А в этом году они (за неимением лучшего!) и им перестали брезговать.

   Да чего далеко ходить-то?! Сам я от них ещё как страдаю-то – ни днём, ни ночью покоя не дают! Вот намедни умственный-умственный разговор со странницей, ну то бишь с самарской туристской не абы о чём, а о наших местных достопримечательностях веду (жена ненароком узрила, сразу припечатала бы: у тебя-де в этот момент перед такой справной бабёночкой и эта самая баила – ох уж, эта подозрительность женская и, самое-то обидное,   увы-увы, никчёмная!). Что называется, соловьём заливаюсь, а сам, как макака в зоопарке, то и дело чешусь да комаров хлопаю…

   Оказывается, кровопивицы-то - это комарихи! А комары мужеского полу только звуковой фон создают. Увы, увы, не от хорошей жизни выплеснулась из души вот эта стихоза:

Я не люблю, когда в меня влюбились комарихи,

Своею страстью мне покоя не дают.

Убей меня, не нравятся мне игры ихи,

Коль кровушку мою бесстыдно пьют.

   Недавно из центральной газеты узнал и чуть за голову не хватился: блондинка да ежели ещё и под пивным хмельком – любимое лакомство комара. Учёные установили и тем самым подтвердили догадку прадедушки Толи: комары, оказывается, больше кусают женщин, чем мужчин, причём блондинок чаще, чем брюнеток. Так что светловолосая женщина с тонкой кожей, употребившая пивко, будет привлекать комаров больше всех! А это вот вельми-вельми жёсткое предупреждение: не ешьте бананы на свежем воздухе. Их запах очень нравится комарам, особенно когда он примешивается к запаху пота. Для спасения от кровососущих, советует столичный знаток, посадите рядом с домом больше ноготков – их комары как раз терпеть не могут, запах этих цветов будет их отпугивать.

   Как ещё вывести комаров около дома? Привадить синичек надо. К домам-то они к зиме прибиваются: голодно им в лесу-то. А как, чтоб они по весне в лес опять не улетели? Зимой, а особенно по весне их хорошо-хорошо прикармливать надо. И не только хлебными крошками, а сальцом, к примеру. Они очень положительно к нему, к сальцу-то относятся. Тысячами эти прожорливые птахи комаров-то истребляют. Не только с окон, но и с деревьев около дома.

   Я это не с бухты-барахты говорю. А на опыт своего сына Владислава ссылаясь. Пришли к нему летней порою в гости. Живёт на первом этаже, а окна настежь. И в комнатах ни одного комарика. Вот уже два года, как он прикормил около окон своих стайку синичек. Условие такого добрососедства одно (но категоричное!): кормление этих птах должно быть ежедневное! Да и то сказать: не лучше ли пищевые остатки на доброе дело употребить, чем на мусорку их снести?

    Совсем-то от этих кровопивцев вряд ли избавиться, но по примеру прадедушки Толи выкосите или повырвите   около завалинок и вокруг заборов крапиву и другие сорняки. Как волжские романтики больших дорог и водных просторов времён Стеньки Разина в Жигулёвских горах, они в крапиве-то превольготно обитают и зело-зело хоронятся (и плодятся!). А крапиву-то, как мой покойный родитель делал, в ботвинью для свиней используйте. Очень они любят ботвиньюшку с крапивкой-то! И мясцо, повторюсь для вразумления молодых земляков, у свинок-то, а особенно сальцо в этом разе особый вкус принимает. С обычным, а особенно со свино-ферменым (чуть ли не тюремного содержания для свинок-то!) - его ни за что не спутаешь.

   Примета: «Комарья много – дождь завтра будет».

   «Тяжела, кум, земляная работа!» - «Ну и глину, кум, не хвали!». Немножко переиначу эту шутливую присказку: «Что надоедливы, то надоедливы комары, но и мух, сосед, не хвали!»

   Что докучливы, то докучливы эти создания! Вот совет одной многомудрой самаролучанки (они, наши кровные землячки не только с ухватами за якобы непутёвыми муженьками с ухватами гоняться горазды!): «Чтоб в ваш дом они позабыли дорогу, не пожалейте уксусу смазать им рамы и косяки дверей (это и других насекомых отпугнёт). Когда моете полы, добавляйте в воду немного керосину. А если этот запах раздражает, то подойдёт любое резко пахнущее эфирное масло: бергамота, лимона, кедра». А я приспособился полынью обороняться. Только не ленись менять её.

27 мая - Сидоры-сиверы.

«Прошли Сидоры – прошли сиверы».

«На Сидора сиверко – лето холодное».

«Придут Сидоры – минуют и сиверы (заморозки), прилетят стрижи и касатки и принесут тепло».

«Ранние ласточки – к счастливому году».

«Ласточки летают высоко – к вёдру».

    Исконная проблема на селе – это потравы. Колхозное начальство зело сурово селян за них наказывало. Рублём!

   В своём «Календаре» на июнь Лев Николаевич Толстой вот на что внимание селян обратил:

   «Самое тесное время в июне скотине: хлеба стоят, покосы не убраны и пар припахивают. А кроме того, короткие ночи, длинные дни.

   Рабочий человек мало высыпае6тся, а пастухи ещё меньше. Часто упускают пастухи скотину в хлева…

   В этом месяце больше всего бывает потрав, ссор, судбищ. Не столько вреда скотина сделает, сколько люди друг другу, как начнут судиться за потравы.

   Поймают скотину, запрут, держат без корму, штрафы за всё взыскивают… Есть такие, что на свою землю загоняют да потом ловят. Грех большой завёлся от этого в народе…

   Нет того человека, который нарочно бы запустил скотину в хлеб или луга. А если заснул да упустил, так это дело человеческое. Нынче с ним случилось, завтра со мной.

   Что же делать? Стерпеть надо. Показать, что стравили, выговорить, приказать лучше стеречь, да и всё».

   Таков вот совет селянам великого старца, что на весь мир прогремел своей теорией «непротивления злу насилием». Что ж, совет неплохой, ибо действительно зло порождает зло. Однако совет этот хорош, когда потрава ненамеренно сделана. И сельчане по свойственной русичам доброте простодушно прощают таких хозяев.

   Но как быть с тем, кто ежедневно свою скотину – коров, овец, свиней, а особенно коз на улицу без присмотра выпускает и тем самым просто-напросто издевается над соседями? А когда такому наглецу указывают на урон, причинённый его скотиной, он ещё издевательски усмехается: «Изгородь лучше делайте!»

   Ну, во-первых, от козы и поросёнка никакой изгородью не спасёшься. А во-вторых, сейчас все простые люди обнищали: где взять деньги пенсионерам сельчанину или наезжему дачнику на забор, когда даже за свет платить затруднительно?

   И вот горбатится человек всё лето на огороде, а забралась корова или свинья – и за какой-то час недогляда трёхмесячный воистину каторжный труд селянина изничтожила. Как после этого ему зимовать? А тот, чья скотина всё подъела в соседском огороде, ещё этак подленько-подленько подсмеивается: что ему сотенная штрафа? Раз плюнуть.

   Нет, Лев Николаич, правильно советским поэтом сказано: добро должно быть с кулаками! Иначе честному и трудолюбивому человеку от тех, кому хоть кол на голове теши, житья не будет.

   Старики не дадут прадедушке Толе соврать, в старину со скотиной на селе такого беспредела не было. Ну, во-первых, козляток и поросяток стеречь, есть кому было – почитай, в каждом доме детвора. А во-вторых, местная власть полномочная и строгая была. Глава нашей сельской администрации посетовал. Вот коровы одного местного фермера постоянно соседские да и не только соседские огороды травят. Наказать штрафом у главы администрации ныне прав нет: надо в суд обращаться (у нас же теперь демократия: всё только через суд!). Глава прибыл в районный суд, а ответчик нет, ему, видите ли, некогда-недосуг по судам разъезжаться! Так дело на корню и засыхает. А вот на Западе, как рассказывают побывавшие там, с этим строго. Очень строго. За заблудшую скотинку во второй раз на чужую землю штрафом уже не отделаешься – конфискация!  

28 мая – Пахом тёплый. Пахом-бокогрей.

   С этого дня устанавливается по-настоящему летняя погода. «Пришёл Пахом – запахло теплом». «На Пахома тепло – всё лето тёплое».

На Пахома-бокогрея

Старикам стало теплее.

Сняли чуни-валенки,

Сидят на завалинке.

   Думаете, сидят лясы точат, бездельничают? Как бы ни так! От дедов-прадедов им завещано-заповедано: «Пока руки не крюки – шило и кочедык в руки!» Ну то бишь плети ступни и лапти – они, как огнём горят, на крестьянских ногах – это тебе не кожа или резина. Но зато какая гигиеничная и способная это обувочка! В них, как в солдатской шинельке: зимой не холодно, а летом не жарко. Но уж больно ноские. Вот отставным (от полевых работ) старикам и приходится напрягаться. Поинтересуйтесь-ка у него: кому, мол, это ты такие заманчивые лапоточки-то сладил, не любимой ли сношеньке? Так ведь в смущение старика, по виду праведника, введёте!..

   «Трудовой стаж» как у наших предков, так и у нас, сельской ребятни военного и послевоенного времени начинался с пяти-четырёх лет. Это - пастьба домашнего скота около дома, охрана кур и другой птицы от сов и коршунов, Вот восьмой десяток доживаю, а, мягко говоря, недоброжелательность к этим коварным хищникам во мне не утихает. Это сколько ремённо-плёточной педагогики нашим мягким местам из-за них доставалось! Чуть заигрался с корешами – они, сова или коршун, - как тут и были! До сих пор стоит в ушах писк умыкаемого ими в небеса цыплёнка. А мамани, они у нас академиев не кончали, а в устном счёте зело успешны были. Бывалоча, мигом цыпляток-то перечтут – заголяйся (почто материал-то штанный портить, в войну-то и в первые послевоенные годы он, как говорится, в цене, да ещё в какой был?) и на лавку на правёж возлагайся. Одно только спасало и утешало: мать-то, по пословице, высоко плетью-то замахнётся, да опустит её тихо. Наказание-то было больше демонстративное, но действенное, потому как от корешей приходилось мнимо-добросердечное утешение выслушивать: тебя-де никак опять уму-разуму на лавке учили? Так что с раннего детства и до глубокой старости селянин пребывал в постоянном труде. И представляю себе, каким ненужным он чувствовал себя, когда руки у него становились, «как крюки».

   31 мая - Федот и семь дев.

   «Пришёл Федот - берётся земля за свой род».

   «Коли на святого Федота макушка дуба с опушкой, будешь мерять овёс кадушкой». Как тороват наш народный месяцеслов на посулы: не ведром, даже не чиляком, а кадушкой! Как говорится, подавай нам Бог!

   А день этот вот чем знатен и знаменателен. Не только самаролукские баре Орловы да Долгорукие, а и в других местах землю выделяли только на лиц мужского пола (и то только с тринадцати лет!). А посему отцам хотелось иметь сыновей, сыновей и сыновей. Вон у великого русского поэта Александра Твардовского отец, семерых сыновей имея, в кулаки вышел (за что, кстати сказать, раскулачен был и за Урал выслан).

   Бракоделами у нас таких называли, у кого одни дочери урождались. И почему так у них не угодно получается? Вот на одной улице с нами жил дядя Яша В-ов, он ли не старался (сказывали, по совету аскульских старцев, сказывали, даже в шапке на супружескую постель возлагался в чаянии сыночка-то!) - четыре дочки смастрячил. Под конец у мужика, как говорится, и руки опустились - на четвертой дочке все радения-эксперименты прекратил. Баста!

   А рядом с ним, в шабрах-соседях, дядя Вася Д-н проживал. Что могутный, то могутный мужик был. И красавец. Но тёте Нюре, задушевной и любимой подружке моей покойной матушки, верность блюл как никто другой в нашем не шибко-то праведном селе. Несмотря на то, что председатель колхоза, а, как говорится, на корню пресекал все посягательства на свою честь со стороны вдовушек-доярок. И вот поди ж ты, тоже четыре дочки и ни одного сыночка! Специфическое строение земной коры, что ли, тому причиной? Они, дядя Вася с дядей Яшей, через дом на нашей улице жили...

   А посему такое вот «бракодельское» сетование:

Так всегда у нас случается,

Ждёшь сынка, а дочь рождается.

   Но бывает и наоборот. Иной мужик, как лапти плетёт: один за другим у него сынки урождаются. А дочку-то надо бы!

   До самой смерти покойная матушка моя горевала-сетовала: «Полна изба людей, а прибраться некому: одни мужики! А была бы дочка Клавдинька (она восьмимесячной скончалась), она бы мне: «Мамынька, ты перетрудилась - полежи маленько, а я полы притру!» А вы только сорить да грязь развозить умеете!» Такой вот приговор нам всем троим был…

   Да и отцам дочка-то чается. Вот у Феликса Чуева хорошее-хорошее стихотворение есть о дочерях (жаль вот - «зачитали» у меня газетку с ним). Никто горше дочери, по его словам, не поплачет над могилой отца. И нет верней дочерней любви к отцу, пишет поэт. Жена, говорят, найдёт себе другого, а мать сыночка (и дочь отца) - никогда!

   А в заключение слова иудейского мудреца из «Книги премудрости Иисуса, сына Сирахова»:

   «Дочь для отца - тайная постоянная забота, и попечение о ней отгоняет сон; в юности её – как бы не отцвела, а в замужестве – как бы не опротивела; в детстве – как бы не осквернилась и не сделалась беременною в отцовском доме; в замужестве – чтобы не нарушила супружеской верности, в сожительстве с мужем не осталась бесплодною. Над бесстыдною дочерью усиль надзор, чтобы она не сделала тебя посмешищем для врагов, притчею в городе и упрёком в народе и не осрамила тебя перед обществом» (42: 9 – 11).

   Ну так вот, с давних пор на Руси замечено: на «Семь дев» главным образом дочери рождаются. Ну мы же взрослые люди, понимаем: так не бывает, чтоб нынче «порадел» - и завтра тебе дочка. А девятимесячная «дистанция» приходится на Флора и Лавра (31 августа). Вот «антибракоделы» и смекнули-дотумкали:

Не поспи на Флора ночь –

На «Семь дев» родится дочь!

   Но бывают, хоть и редко, осечки:

Завсегда у нас так вот:

Вместо дочки - сын Федот.

   Как говорится, старуха надвое сказала… Главное – постараться, усердно решая демографическую проблему!

   Это девичий праздник «Семь дев», заглавная из которых Александра.

   В селениях Самарской Луки имя довольно редкое, старики аскульские так пророчествовали: «Не дашь маху, коль возьмёшь Алексаху». Но внукам ихним и такая поговорка была ведома: «Алексаня – птичка рання». Ну то бишь сама не заспится и муженьку полежебокствовать не даст.

   А вообще-то Сашеньки да Шурочки, ежели к ним подход найти, то ни такие ли они нежные да отзывчивые оказываются! А какие они трудолюбивые, рачительные да заботливые! Вы видели когда-нибудь у Алексанюшки   сопливого ребёночка? А мужа в грязной рубашке? То-то и оно! А что ревнивые, так недаром же говорится: «Не за то вора бьют, что украл, а за то, что попался». Везде мужику «нужен ум да береж». И уж ежели что, то с «ночного»-то приходи в таком виде, будто всё это времечко ты на каком-то ответственном, но докучном мероприятии, не смыкая глазынек, корпел да бденствовал, чтоб она посочувствовала тебе, бедолажному. Как это мы в своё время говаривали: если-де мы и спали с женщинами, то только на длинных-длинных партконференциях.

   Да, что не любят, то не любят они, когда муженёк «шуры-муры» на стороне заводит. А ежели что, то советую вот эти слова наизусть заучить:

Шура, Шурочка, Шурок,

Не кидай миской в висок.

Прежде чем ухватом драться,

Дай мущине оправдаться!

   Присовокупление: всё, что прадедушкой Толей здесь сказано было про Александру-Сашеньку, чуть ли не стопроцентно относится и к остальным шести девам да и, почитай, ко всем смаролучаночкам и самаряночкам, за редким-редким исключением. Ну, как говорится, в семье не без урода…   

    На «Семь дев сеют лён». На подволоках (чердаках) многих старых домов в сёлах Самарской Луки по сю пору пылятся бёрда и другие остатки ткацких станков. Не больно-то надеялись наши с вами предки на китайскую нанку и на забугорные кримплены – добротно и велелепно облачались они в посконные да льняные одежды. Очень гигиеничные то ткани были домашнего производства – в них и в жару не потно, и студёным деньком, если что, не холодно. Скудновато с землицей было в Самарской луке для крестьян, но на льняные и конопляные постати она завсегда находилась.

    Увы, увы мне: так, видимо, и скончаюсь, не повидав велелепие льняных полей (о красоте их знаю только по рассказам бабани и матушки). Как-то поинтересовался у одного из руководителей нашего колхоза дяди Саши Маркина: почему у нас лён не сеют? Ответ по-советски прям и убоен был: нет плана на него! Вот ныне волею судеб государство наконец-то поворачивается лицом к селу. Авось и льноводство возродится. На Западе практичность и гигиеничность льняных тканей давно уже поняли. Я в самом конце шестидесятых прошлого века на журфаке МГУ заочно учился. Волей-неволей с иноземцами встречаться приходилось. Все они той летней порой ходили в льняных рубашках, а мы в синтетических прели. Но зато белых белых, а к тому же немнущихся. Вспоминая это, прадедушке Толе остаётся только горько-горько усмехнуться… И, право, хочется-хочется верить мне, что в главном граде Самарской Луки в славном Жигулёвске-Отважном и в Крестограде (Ставрополе-на-Волге – Тольятти найдутся уже в недалёком будущем молодые душой, инициативные предприниматели и возродят на самаролукских полях льноводство!   

   Вот и заканчивается весна-красна. Закуковала кукушка (к стати сказать, по-украински она – зозуля и самостийники-хохлы, сказывают, взялись переучивать этих бедных птах не куковать по-москальски, а зозулить на украинской мове – как говорится, подавай им Бог!). А кое-кто уже и соловьиными трелями наслаждался. То-то занятное это дело для старческого сердечка. Молодёжь вон всё больше девичьи трели-то прельщают. Ну да кому что…

   Нерасторопные зяблики пока ещё только гнёзда мастерят, а вот чибисы уже яйцы откладывают. Больше того: у чадолюбивых ворон (не раз убеждался в их чадолюбии, причём в чадолюбии-то с этаким педагогическим уклоном!), - у этих (между нами, конечно!) нагловатых птах шустрые-шустрые детки уже с гнезда начинают слетать. А чего дивиться-то такому разнобразию? Вон соседка Николавна в скорости внучек огурчиками из теплички баловать будет, а прадедушка Толя прихода Алёны огуречницы терпеливо дожидается.

    Лосиха, знакомый егерь сказывал, родила лосенка (а в прошлом году расстаралась – аж двух). Дитенок прыткий, уже у материнских ног трется. Казалось бы, не добыча ли для зоркоглазых волков (голодных-голодных!). Но потому и не льстятся они на лосеночка-то, что зоркоглазые! Рядом с лосихой и лосеночком тятяня-лось на страже. С отросшими за зиму буеносными рогами. Вот с кого бы пример-то брать некоторым самаролукским мужичкам-ходокам по чужим палестинам! Ни на шаг от супруги! Как по младости слюбились, так и до самыя смертыньки вместе и вместе. Ну по первому-то разу ему, ого-го, как побороться за нее приходится, смертным боем, пока до смерти своими рогами противника не добьет, если тот наутек не пустится. Чего греха таить, и потом на его супругу в гонную пору охотники находятся, да и она, видать, хвостом-то крутнуть не против, но не моги даже издали на нее польститься. Иной раз за не шибко благонравное поведение и ей перепадает. Вот интересно бы знать, кто у кого это перенял такую добрую привычку учить уму-разуму своих не шибко благочестивых супруг - самаролукские мужики у лосей, или наоборот?

   После зимней спячки медведь-батюшка, как вот мой кот Тиберий, в просторечии Чуча, страшно линяет, оставляя после себя клочья шерсти на деревьях. Узрел где такое – подавай тебе Бог ноги, потому как короткую дистанцию по бегу ты ему наверняка проиграешь: это он только с виду увалень-то! Чешется, бедняга. Ох, уж эти сволочи блохи, потешились, попировали они на нем за зиму-то! Мало того, что все тело у него свербит, он еще и голодный. А пошамать-то нечего, в лесу ни травинки, ни былинки, ни листочка, ни росточка. Можно бы в пчелином дупле, как самаролукским бортникам, «экспроприацию» произвести, да в прошлом году перед зимовкой разорил он его основательно. Так что бедные пчелки, которые перезимовали там, сами на голодном пайке пребывают, А посему злющий-презлющий по лесу ходит. Повторюсь пользы для ради земляков-самаролукцев: не приведи Бог этой порой попасться ему под «горячую лапу»!

К концу мая просыпаются гадюка и безногая веретеница (не путать ее с ящеркой!). Ох, и боялись мы их, этих прытких веретениц: выше головы иной раз из травы перед тобой взвивается! Успокаивали нас, она-де не ядовитая, а шут ее знает, что у нее на уме-то?! Уж кто-кто, а сельская ребятня, частенько-частенько по лесам да по лугам дело не в дело шастающая, бабушкины наставления насчет того, что береженого Бог бережет, куда, как хорошо еще с раннего-раннего детства уясняла себе. А впоследствии еще одну мудрость узнали: не береженого-то, оказывается, «конвой стережет»!

И другие ящерки ожили. Любят они на солнышке-то погреться. Стоит жара страшная. Все в норы да в кусты прячутся, а ящерке хоть бы хны. Будто завзятая отпускница-отдыхальщица на пляже, она на солнышке кайфует-нежится. Вот как-то моя дражайшая супружница, обрабатывая крыжовник, ну ни такой ли визг подняла – на все Аскулы слыхать было. Не только у меня и малых деток тогда сердечки захолонуло, а и все соседи всполошились: не уму ли разуму, дескать, я   в кои-то веки взялся учить ее? А еще староста называется! А виной тому была безобидная ящерка, притаившаяся на солнечной стороне куста. Вот уж воистину у страха глаза велики!

   А всех раньше из пресмыкающихся уж пробуждается. Я знаю, что и нынешняя сельская ребятня, как и мы в их возрасте в свое время, любит по весне на деревьях птичьи гнезда разорять. И вот про какой случай я им поведать хочу поучения и назидания для.

Полез я как-то по весне на самую верхушку высоченного дуба за сорочиными яйцами. И только сунул руку в гнездо – шементом вниз полетел. Потому как туда, в гнездо-то, еще раньше меня уж забрался. Любит он об эту голодную пору птичьими яичками полакомиться (вон ведь на какую верхотуру не поленился забраться, чревоугодник этакий!).

С тех пор вот уже более шестидесяти лет прошло, а меня каждый раз   мороз по коже подирает, как представлю себе гладко-холодноватое тело его в своей руке. Бр-ры! И с того раза я хорошо уяснил для себя, от какого слова родилось понятие ужас. И опять же, по сю пору благодарю Бога, что гнездо-то оказалось именно на дубу, а не на березе или осине. С березы или с той же осины я бы, как желторотый птенчик из гнезда, наземь-то свалился. А это в толстенных сучьях дуба обезумевший от страха застрял. Что повезло, то повезло вот уж воистину сорванцу (сорвавшемуся с дерева)!

   Ну что ни на есть народно-аптекарское времечко наступило. Сбор целебного растенья-цветенья.

   Что начинали собирать об эту пору наши с вами предки? Ну первым делом это, конечно, берёзовые почечки и листья. Почечки настолько прельстительны, что вон позволяло нам назирком «пообщаться» с тетеревами, которые откуда-то к нам в Долгий колок прилетали, чтоб полакомиться ими. Сами-то не пробовали? Ну с городских берёз не стоит: они там основательно всяческими ядами «законсервированы», а вот в дали от дорог с их бензинным «пахером» почему бы натощак и не полакомиться? Горьковатые? Ништо! Водка вон уж на что ни горькая ли, а «дабы не простудиться» употребляем-с!

   А цветы боярышника? При сердечно-сосудистых заболеваниях зело пользительны. Особенно старцам. Ежели, скажем, зубы в целости, их даже жевать сносно. Пожевал-пожевал – и к молодой соседке «короткими перебежками» (только,чтоб старая не углядела – у, глазастая!): не надо ли, мол, ей какое доброжелание справить?

    Ну молодёжь теперь всё за ландышами в лес мыкаться будет. Не только гоже их красным девицам да сударкам велеречиво дарить их. Почему бы и для дедушки-бабушки, для отца-матери не насобирать их? Они известны, как сердечное средство в виде капель Зеленина. Ландышево-валерьяновые, они регулируют сердечную деятельность, снимают приступы, успокаивают нервное возбуждение. Народная медицина советует делать ванны из отвара ландыша при ревматизме.

   Чаем из цветов ландыша и настойкой в пропорции 1:10 полезно промывать глаза при коньюктивите.

Казалось бы, что может быть для селянина да и дачника надоеднее одуванчика? Выводи, не выводи его, он снова по весне, как Мамаева орда у твоего двора и на огороде. Из молодых (да и не только!) кое-кого, наверное, удивлю, что уже сотни лет (а не тысячи ли?) лет люди получают от этого «наяна» большую пользу!

   Повторюсь убедительности для, как лекарственное растение многоопытные насельники наших мест применяют с незапамятных времён. Он возбуждает аппетит, улучшает деятельность пищеварительного тракта. Его употребляют для усиления выведения вредных веществ из организма. Корни растения усиливают деятельность поджелудочной железы м повышают выделение инсулина.

   Он зело пользителен при авитаминозе, атеросклерозе, анимии, болях в животе и суставах, воспалении желудка с пониженной кислотностью, водянке, гастритах, геморое, заболевании печени, жёлчного пузыря, кишечника, воспалении лимфатических узлов, жёлче-каменной болезни, желтухе, запорах, при заболевании почек и мочевого пузыря, кожных сыпях, колитах, малокровии, нарушении обмена веществ, общей слабости, ожирении, сахарном диабете, подагре, ревматизме, фурункулёзе, экземах. Препараты из одуванчика эффективны при угрозе выкидышей, для лечения артритов, ожогов, обморожений, слизистых оболочек, ран, язв, для улучшения состава крови, стимуляции образования молока у кормящих матерей, удаления веснушек, кожных пятен, угрей.

   Как им лечиться? Из одуванчика готовят водный и масляный настои, настойку, отвар, экстракт, порошок, целительный чай, используют натуральный млечный сок.

Из молодых листьев варят супы и щи, делают салаты в различных сочетаниях с другими продуктами, готовят приправы к мясным и рыбным блюдам, использую для заправи солянок, винегретов и других блюд. Из поджаренных корней готовят замннитель кофе. Цветки маринуют, используют для приготовления вина и варенья.

   Для уничтожения горечи листья предварительно выдерживают 30 минут в холодной подсолённой воде. Корни же для этой цели отваривают в подсодённой воде в тесение 6 – 8 минут.

   Когда заготавливать? Корни заготавливают весной до цветения и осенью в период увядания листьев. Листья и цветки (с розетками листьев и бутонами) собирают в начальный период цветения.

   Мы, ребятня об эту пору корнями дягиля себя пользовали. Чего там пользовали – сластённичали ими! Это вон нынче от конфет у будущих прелестниц кое-что аж слипаться начинает. А в наше время конфетка и пряник в качестве подарка употреблялись.

   Ныне вон в качестве настоечки на белом вине добрые люди его употребляют, как хорошее успокаивающее при истерии, судорогах, а также при начальных стадиях гипертонической болезни, при ревматизме и желчных болезнях. Ну а мы его в живом виде употребляли. Так и хочется прадедушке Толе правнукам назидания для присочинить: вот-де напоремся дягиля-то и ни такими ли послушными детками и внуками становимся. Что ни попросят нас – сломя голову исполнять устремляемся…

   Хороша и крапива двудомная. Опять же ссылаюсь на солидное издание: «Многообразен химический состав крапивы. Листья – кладовая ценных витаминов. Аскорбиновой кислоты тут в четыре раза больше, чем в лимонах, а витамина К больше, чем в шпинате и капусте. Богат и минеральный состав крапивы: в ней много белков, органических кислот, дубильных веществ, эфирных масел, сахаров и других биологоактивных веществ.

   Народная мудрость утверждает, что крапива одна стоит семи докторов. Список врачебных умений крапивы и впрямь велик. Она заживляет раны (при написании последних слов, вспомнил, как бабаня лечила ею мои раны, и рука с клавиш ноутбука соскользнула), активизирует обмен веществ, улучшает состав крови». Тут я приостановлю цитирование. Потому как она оченно-оченно сильно улучшает состав крови. Не зная этого, я лет сорок тому назад чуть концы не отдал от сердечного приступа (в больнице отхаживали!). Дело в том, что она повышает содержание гемоглобина в крови, а это для тех, у кого она первой группы, как вот у меня, чревато резким повышением свертываемости её. Отсюда - тромбы и инфаркт. Так что инфарктники и инсультники, у кого кровь первой группы, по осторожнее с этой травкой-то. Так и окачуриться недолго. Мне вот по сю пору благодарен один односельчанин, нахваливавший крапиву до того, как я его просветил на счёт её. То-то, говорит, меня одышка начала одолевать – с чего бы, думаю, это?..

   А я продолжу цитирование: «Снимает аллергические реакции и лихорадку, способствует (вон даже как!) росту волос. Полезна при диабете».

    Наряду с другими болестями крапива в виде настойки из неё эффектно лечит ожоги. Вдуматься только: такая жгучая и ожоги лечит! Ну аскульские мужики давно заметили такой вот не иначе, как парадокс: жгуче языкастые бабёнки на поверку-то самые добросердечные к своим не шибко путёвым муженькам. Стакан мелко измельчённой травы настоять на полулитровой бутылке водки. Настаивать два месяца. Держать на всякий случай, как говорится, в сухом прохладном месте. Упаси вас Бог принимать её внутрь! Смочить кусок бинта и прикладывать к месту ожога. Токмо так!

   Не пренебрегайте и лопухами. Тоже очень полезное растение, хорошо служило нашим предкам. Баре всякими кольдекоками и другими забугорными медсредствами лечили себя. Только, видимо, не больно шибко они, эти «панацеи» их пользовали-лечили. Я вот на старости лет стал интересоваться сроками жизни русских знаменитостей. Вот генералы да фельдмаршалы, особенно генералиссимусы, - те, если на поле брани не погибали, долгонько юдоль-то не покидали (в военно-полевых условиях до кольдекоков ли?). А вот барско-чиновничья братия рано «загибалась». Опять же в отличие от моих самаролукских земляков. И это при вот уж воистину каторжном труде хлебопашцев!

   Не надо даже в поле и в лес идти – почитай, прямо около дома у тебя аптека. Это ведь нынче даже подорожник на сельской улице рвать рискованно из-за загазованности. А тогда ну пукнул жеребчик на улице или у старушечки нежданка случилась – эка беда! Для растений, читал, такое «окучивание» даже полезно.

   И черёмуха у нашего предка-селянина в забвении не пребывала. Цитирую: «В листьях, плодах и коре(!) содержатся органические кислоты - яблочная и лимонная, витамины, сахар, эфирные масла и т. д.». А главное-то вот что: «Плоды, цветы, кора, почки и особенно листья содержат бензойный альдегид, который способствует очищению, оздоровлению воздуха; убивает мух, комаров, слепней, мошек. В годы Великой Отечественной войны в госпиталях успешно излечивали соком ягод её гнойные раны. Отваром из листьев пользуются при фурункулёзе, для полоскания полости рта при кариесе и парадонтозе, применяют при болезнях глаз, радикулите», Умолчать ли о её чудодействии для многоядных животов сельской детворы, ну это, когда, поднавалившись на какое-то ёдово, то и дело, «час-минуту» в укромное местечко подневольно бегать приходилось? Бабаня, бывало, отвар сухих ягодок черёмуховых приготовит: выпил его – и уже через четверть часа снова на игрища бежишь.

   И ещё от многого это дерево пользовало, но об этом только старухи знали, да и то далеко не все…

Вот матроны нашенские всё ногами страдают. О причине этих страданий, по-моему, весьма доходчиво мною поведано в мартовском обзоре словами многознающего старца. А вот которые в годах мужички, те всё больше на глазные боли жалуются. Ну жалуются-то всё больше посторонним. Попечалуйся-ка на свои глазки благоверной, сразу же диагноз хлеще судебного определения поставит: поменьше-де на молодых бабёнок пялься! Ну да Бог им судья! А мы по скромности своей умолчим. А для ублажения земляков своих очестрадальцев прадедушка Толя вот что накопал из солидных народно-лечебных источников   о средствах лечения глаукомы   летнею порою:

Настой крапивы двудомной (лучше всего – майской!). Одну столовую ложку измельчённой крапивы свежей или сухой (летней порою никаких «или»!) залить стаканом (210 мл) кипятка. После часа настаивания пить по 70 мл три раза в день.

Хороши и пользительны свежие соки – арбузный, виноградный, красной рябины, черной смородины, берёзовый - пить при повышенном внутриглазном давлении.

Настой плодов калины красной – одну чайную ложку плодов залить 200   мл кипятка. После часового настаивания пить по полстакана два раза в день. Не испортит этот настой ложка мёду.

   Очень пользительна-глазолечебна черника. У нас в Среднем Поволжье её нет. Но теперь есть возможность прикупить её на базарах и ярмарках. Лечебник советует выпивать по скленному стакану черничного сока и есть саму чернику без каких либо ограничений. На худой конец пойдёт и черничная вода. Столовую ложку черники залить стаканом холодной кипячёной воды и оставить на ночь. Выпить этот настой утром за десять минут до еды.

   Но особенно прельстительна эта ягода с мёдом! Смешивать её с медком-то в равных пропорциях. Таким вот нехитрым способом можно хранить её в зимнее время. Потреблять (желательно из холодильника!) по одной-две ложки в день.

   Когда по комсомольской путёвке два года работал на Урале и столько же по окончании Всеармейской школы младших командиров служил на авиабазе в Сибири, дивился: почему это и на уральских и сибирских улицах очкарики были большой редкостью. А черники и там, и там было вот уж воистину навалом…

    А вот какие продукты зело пользительны-лечебны при глазных болезнях. Когда в глазах появляется зуд, жжение, боль в глазном яблоке, в углах глаз скапливается слизь, появляются изъязвления роговицы, ячмени, знающие люди советуют употреблять морковь (только с жирами!), тыкву, сливочное масло, икру, рыбу жирных сортов. А также печень трески, красный перец, облепиху, зелёный горошек, дыню, лук, творог, печёнку. Полезны также такие поставщики витамина С, как цитрусовые, шиповник, боярышник, клюква, квашеная капуста, смородина, любые зелёные листовые овощи, а также фрукты и ягоды. А поглощать то, что по телевидению назойливо, будто осенние мухи, рекламируют всяческие забугорные новинки типа чизбургера, гамбургера, пиццы, роллов и иже с ними сникерсов, так и любимую тёщеньку с бабой-Ягой не в такой уж и дали перепутать немудрено будет. А вот аскульские старцы, простой деревенской пищей не иначе, как ублажавшие себя, они, хорошо помню, за сто сажен у нашенских молодиц их достопримечательности различали и замечали, как кино смотрели   

    В конце мая или начале июня - Троицкая родительская суббота. Поминовение усопших.

   Не было, наверное, дня, чтобы моя матушка по тому или иному поводу или случаю не вспомнила своего тятеньку (а какие поминки каждую осень «закатывала» она на его «число» - день кончины!). На десять лет разминулись мы с дедом Никифором в этой жизни (вижу его только на фотографии), но и по сю пору он для меня незабвенен (тоже чуть ли не каждый день со слов покойной матушки вспоминаю его по тому или иному случаю-поводу).

   Я это вот к чему. Давно-давно заметил: у тех, кто помнит и поминает своих предков и родителей, и дети и внуки такие же бывают. Велика сила примера и семейной традиции! Так что, на глазах своих детей и внуков совершая в той или иной форме поминовение своих предков, мы таким вот образом предуготовляем таковое же и себе в будущем от своих потомков.

   От надмирного перейду к сугубо мирному, к житейскому. В скором времени мои земляки примутся сажать картошку. Некоторые в призрачном многомудрии своём считают, что она, картошка-то, «проще пареной репы», которую заменила нам. Однако это далеко не так. А посему считаю нужным просветить моих земляков об этом воистину замечательном «забугорном» овоще.

   Вот, поди, подивилась бы моя матушка, если бы я ей поведал, что картошка – это не исконно русский овощ, а завезли его в Европу из далёкой Южной Америки. Испанцы! А потом расцведали его итальянцы, французы и англичане. В Германии его ввёл сам Фридрих, известный там, как «король-солдат». Немцев он вот уж воистину заставлял сажать картофель из-под палки. Кто отказывался, нещадно пороли и даже в назидание другим казнили. И вот в течение нескольких лет, благодаря таким усилиям, продовольственная проблема в Германии была решена. Король накормил свой народ. Картофель и поныне - главное блюдо немецкой кухни. А какие немцы всё же благодарные люди! На могильной плите Фридриха Великого в Потсдаме, говорят и пишут, всегда лежат картофельные клубни - их приносят облагодетельствованные королём немцы на могилу вместо цветов.

   И ещё: на сколь начальственно-боязливы прусаки и дисциплинированны! Повторюсь: картофель был там введён в течение нескольких лет. Чего не скажешь про Русь-матушку. У нас этот процесс затянулся по времени от Петра Великого до Екатерины Великой и до Николая Первого.

   В 1797 году вышло правительственное постановление «поощрять крестьянина в размножении «земляных яблок». Тех, кто разводил картофель , поощряли дополнительными пахотными наделами и даже покосами.

   Процитирую автора центральной газеты «Моя Семья» Любовь Корсакову:

      «Не только крестьяне, но и духовенство относилось к новому продукту очень настороженно, окрестив его «искушением дьявола», «плодом запретным» (ох уж, эти русские попы! – А. М.-С.). Священнослужители утверждали, будто тот, кто ест картофель, ест души человеческие, потому как «у него есть голова и глаза». В дворянской среде тоже было немало недовольных, они считали это новшество «посягательством на русское национальное достоинство». Власти начали применять жёсткие меры: отбирали у крестьян лучшие земли, наказывали за неисполнение предписаний (как всегда власть на Руси по сравнению с Западной Европой либеральничала: обходилась без повешения, как то было в Пруссии-Германии! – А. М.-С.). Либеральничали» до той поры, пока не начались так называемые «картофельные бунты».

   Цитирую далее:

   «В 1834 году первыми восстала Владимирская и Вятская губернии. Но самый широкий размах восстания приняли в 1840 – 44 годах в Приуралье, Поволжье и губерниях Севера. Царское правительство бросило на непокорных войска, зачинщиков расстреляли, а тысячи повстанцев отправили в сибирскую ссылку».

    Когда через наше село Аскулы, Богородское тож по Московскому тракту Москва – Самара и далее – Урал и Сибирь гнали бар-декабристов или колодников (ворьё-татей и убивцев), это у моих земляков в памяти не «застряло». А вот когда гнали по главной улице нашего села Большая Дорога «мужиков», видимо, тех самых «картофельных» повстанцев, это мои бабани Матрёна и Аграфена (жена родного брата деда Никифора), по рассказам своих бабушек и дедушек, помнили хорошо. «Всё село тогда на улицы вываливало. Бабёнки, сказывали, рыдали, глядя на сердечненьких. Пудвичками, сумками им хлебушко-то передавали, благо, солдатики-конвойные мирволили».

   А вот на эту цитатку из статьи я бы своим землякам советовал обратить особое внимание:

   «Кстати, выдающийся советский учёный академик Трофим Лысенко, чьё имя долго полоскали во время перестройки, придумал сажать картофель не целиком, а лишь верхушками с глазками, а сам клубень употреблять в пищу. Урожайность выросла, и в России по сей день пользуются этим приёмом обработки клубней». И тоже, кстати сказать, в нашем селе это успешно делала незабвенная Людмила Петровна Вереникина – дай Бог Царствие Небесное этой общей любимице и человеколюбице нашей!

« Мало кто сегодня может признаться в своей любви к картошке, так как сегодня в моде квиноа, шпинат, брокколи и дикий рис. Однако некоторые эксперты считают, что старый друг лучше новых двух. Давайте разберемся, за что можно и даже нужно любить картофель…
   Картошка богата витаминами. И хоть их состав не так внушителен, как у той же брокколи, он тоже очень неплох: витамины B, B2, B6, C, PP, D, E, каротин, фолиевая кислота, органические кислоты, магний, фосфор, кальций, железо. Также картошка является лидером по содержанию калия: больше 550 мг на 100 г продукта. Калий способствует выведению солей из организма, а следовательно, устраняет отеки и важен для сосудов и сердца. Именно по этой причине печеный картофель доктора обычно рекомендуют для профилактики и лечения желудочно-кишечных (колитов, гастритов, язв) и сердечно-сосудистых (атеросклерозов, гипертоний, сердечной недостаточности) заболеваний. Картофель способствует снижению содержания холестерина в крови и артериального давления, а за счет пектина улучшается деятельность кишечника. Кроме того, картофель гипоаллергенен.
   Содержащийся в картофеле крахмал превосходно залечивает ожоги. Если ожог получен от солнца, то нужно натереть картошку на терку и распределить массу по пострадавшим местам. Если ожог термического происхождения, надо просто разрезать сырую картошку на две части и приложить к больному месту. Помогает гарантированно! Вон, оказывается, почему в нашем селе об аллергии слыхом не слыхивали!
   Больше всего микроэлементов и витаминов в картошке, как и в большинстве других овощей и фруктов содержится под самой шкуркой. Таким образом чистить картофель следует овощечисткой, которая снимает минимум кожуры. Также это намного быстрее
Чтобы сохранить наибольшее количество витаминов в картофеле при варке, клубни следует класть не в холодную, а в уже закипевшую воду. Однако самым лучшим способом приготовления, в плане сохранения полезных свойств, является запекание картофеля в фольге при высокой температуре. Правда, при этом растет и калорийность блюда».   

Кому-то это может показаться удивительным: картошка богата витаминами. И хоть их состав не так внушителен, как у той же брокколи, он тоже очень неплох: витамины B, B2, B6, C, PP, D, E, каротин, фолиевая кислота, органические кислоты, магний, фосфор, кальций, железо. Также картошка является лидером по содержанию калия: больше 550 мг на 100 г продукта. Калий способствует выведению солей из организма, а следовательно, устраняет отеки и важен для сосудов и сердца. Именно по этой причине печеный картофель доктора обычно рекомендуют для профилактики и лечения желудочно-кишечных (колитов, гастритов, язв) и сердечно-сосудистых (атеросклерозов, гипертоний, сердечной недостаточности) заболеваний. Картофель способствует снижению содержания холестерина в крови и артериального давления.

   Содержащийся в картофеле крахмал превосходно залечивает ожоги. Если ожог получен от солнца, то нужно натереть картошку на терку и распределить массу по пострадавшим местам. Если ожог термического происхождения, надо просто разрезать сырую картошку на две части и приложить к больному месту. Помогает гарантировано!
   Больше всего микроэлементов и витаминов в картошке, как и в большинстве других овощей и фруктов, содержится под самой шкуркой. Таким образом, чистить картофель следует овощечисткой, которая снимает минимум кожуры. Также это намного быстрее. Кстати, если вам неудобно использовать овощечистки в форме рогатки, в которых плавающее лезвие находится посередине, то приобретите приспособление в форме ножа, в котором лезвие находится параллельно ручке, советуют знающие люди.
   Чтобы сохранить наибольшее количество витаминов в картофеле при варке, клубни следует класть не в холодную, а в уже закипевшую воду. Однако самым лучшим способом приготовления, в плане сохранения полезных свойств, является запекание картофеля в фольге при высокой температуре. И вот ведь что: при этом растет и калорийность блюда.