Ах и Ох, Татьяна

На 25 января по народному месяцеслову приходилась и приходится Татьяна Крещенская. Татьянин день.  «Мученица Татьяна – снежна да буранна» - этим вот (снегопадами да метелями) в основном и знаема святая Татьяна была на селе. А вот в городах (и не только в столицах, а и в губернских и даже уездных) это был настоящий праздник –  Татьяна Университетская.

Университетская – потому, что именно в этот день, день именин своей матушки, обер-камергер (этот гражданский чин  по Петровской «Табели о рангах» соответствовал званию фельдмаршала)   И. И. Шувалов в 1755 году поднёс на утверждение императрице Елизавете Петровне указ и проект основания Московского университета.  Так как все вновь открывавшиеся в России высшие учебные завидения так или иначе основывались при участии Московского университета и его выпускников, то со временем святая Татьяна (особенно после университетского юбилея 1855 года) стала почитаться  как покровительница всего российского студенчества и профессуры. А вообще-то и всей интеллигенции, просвещения и культуры. Это был праздник всех студентов, не только сего времени, но и прошлых лет.  Так что в этот вечер  со своими питомцами и профессура, что называется, по полной отрывалась. Ещё бы! Если  высочайшим повелением  городовым и прочим блюстителям порядка предписывалось и вменялось на студенческие проказы и братания с профессорами смотреть сквозь пальцы.  «А буде профессора и прочие учёного  звания люди ходить не можаху, то оных со всем тщанием и обхождением деликатным нижним чинам полиции препровождать восвояси». Так что жёнкам профессорским только и оставалось, что  с вверенного ей нижними чинами муженька пальто снять и разутым и без шапки его на манер снопа на диван  примостить. 

Веселье – дело заманчивое.  Усидеть ли  было дома и старшеклассникам – будущим студентам?! Так что в море студенческого ликования вливалась и эта полноводная река – ещё более  буйная.  Как есть гомонливая орава! Ох, поди, страсть, как хотелось этим самым нижним чинам-то по стародавней привычке огреть дубинкой расшалившихся юнцов  в целях побуждения  их к благочинию и благонравию, но - нельзя-с! Не велено-с! Это ли была не отеческая забота о процветании просвещения на Руси?!

Праздновать  уже с полдён  начинали:

Ах, Татьяна, ух, Татьяна –

Вся учёна  братья пьяна.

В этот день профессора

Голосят, как детвора.

И студенты – вас ис дас? -        

Хлещут водку, а не квас!

В честь Студенческой Татьяны

Веселятся, как буяны.

И вот ведь как обернулось! Эмигрировавшие после революции бывшие студенты и профессора российские так же, как в своё время в Петербурге, в Москве или в той же Самаре, - они и в Париже, в Берлине и в Праге, к великому-великому удивлению тамошних обывателей, по-русски бесшабашно бесновались не только в ресторанах, но и на стогнах забугорных столиц.

Бывший сотрудник «Самарской  газеты» Алексей Максимович Пешков, выступавший под псевдонимом Иегудил Хламида, в своё время блистательно описал это студенческое празднество. Резвившиеся на центральных  улицам Самары студенты  распевали вот эту песенку (ну ни охальники ли?!):

Сам Лаврентий святой

С золотой головой,

Сверху глядя на них,

Улыбается.

И всю ночь напролёт

Он и пьёт и поёт

И ещё-о-о-о

Кое-чем занимается!

Это протяжное «о-о-о», напоминающее о  грешке второго сынка библейского патриарха Иуды, разносилось, говорят, на всю Дворянскую и долетало до Хлебной площади и перелетало даже через Волгу аж до Рождествена.  А потом следовал припев, напоминающий удары огромного молота по сваям ежегодно восстанавливаемого моста через Воложку под тем же Рождественом:

Через тумбу-тумбу – раз!

Через тумбу-тумбу – два!

Занима-а-ается!

Да, да, да, Студенческо-Университетская Татьяна, увы, была как бы двуипостасна (особенно для профессорского состава двуипостасна-то!): с вечера и, почитай, до полуночи это – «Эх, Татьяна!»  в образе задорной и даже несколько бесшабашной красной девицы  - этакая горяче-горячительная смесь «Барыни» с «Цыганочкой». А поутру (обычно-то и по большей части для переборщившей вчера профессуры) -  «Ох, Татьяна!..»  в образе горько сетующей на свою судьбу вдовушки (однако не потерявшей своей вчерашней прельстительности: есть что было вспомнить-то!).  Так что да изветрится из нашей памяти горестная: «Ох, Татьяна!..»  и да возздравствует: «Эх, Татьяна!». До встречи в следующем году, Благодатная! Очень-очень отрадно, что этот знатный и радостный праздник возвратился к нам.