"Это у вас традиция?"
Колдыбанская районная партконференция (ныне Красноармейский район) подходила к концу. Уже избрали новый состав райкома. Начался первый пленум. Проходил он здесь же, в районном Доме культуры. "А куда это исчез сразу же после речи второго секретаря обкома Владимира Орлова второй секретарь райкома Михаил Ж-н?" - ломали голову некоторые рядовые делегаты партконференции. А нерядовые, те хорошо знали, где сейчас крутится их Мишка.Так уж повелось с самого начала, со сталинских времен: в партийных кругах, как и в подпольных "малинах", отчества, эти исконно русские наименования, были не в чести. Только главных партвождей величали (и то только официально, а так - Никита , Лёнька, Костя, Мишка, Борька, Маланья (это Маленков).
Итак, пленум закончился, делегаты конференции в заключение спели по бумажке "Интернационал" и стали расходиться и разъезжаться по домам. А члены вновь избранного бюро дружной стайкой во главе с Орловым отправились в райком, чтобы там "обменяться мнениями о прошедшей партконференции". И вот заходят они в кабинет "первого", а там!.. Длинный-предлинный стол, за которым обычно священнодействует по пятницам бюро, вкрутую заставлен водочными бутылками и тарелками со снедью. Коньяк, а уж тем более сухие и полусухие вина тогда, в начале шестидясятых, были не в ходу не только у селян, но и у высокопоставленных, что, конечно же, красноречиво свидетельствовало о тесной связи партии и народа!
При виде такого изобилия присутствующие члены бюро сразу же повеселели и стали было уже потирать руки в предвкушении предстоящего пиршества, как вдруг, словно гром с ясного неба, над их головами раздается вопрощающий глас Орлова:
- Это что же, товарищи, у вас традиция что ли такая?!
Что там гоголевский "Ревизор" - вот где была немая-то сцена! Это надо было видеть, как мгновенно смешались и стушевались члены бюро, как что-то жалобно стал мямлить было организатор и куратор застолья Мишка Ж-н, но вовремя благоразумно спрятался за спину "первого" - Андрея Ивановича Бунькова, человека исключительно честного, по-крестьянски сметливого и мужественного.
И вот вопрос Орлова гнетуще висит в воздухе, а сам он обводит присутствующих своим вот уж поистине орлиным взором и останавливается, конечно же, на "первом". А Андрей Иванович этак буднично-запросто и как ни в чем ни бывало отвечает, окая:
- Да, Владимир Павлович, у нас такая уж вот традиция сложилась: обмениваться мнениями после конференции не за стаканом чая.
- Ну, если это традиция, - картинно разводит руками по-отечески щедро улыбающийся Орлов, как будто он и в самом деле не знал, что это повсеместный партобычай, - то не будем её нарушать!
И тут все радостно загалдели и вслед за Орловым заспешили к столу.
Кое-кто, возможно, этак ехидненько ухмыльнётся: вот-де как партократы-то «разряжались»! Как участник того застолья, скромненько сидевший в самом дальнем конце стола, свидетельствую: весьма и весьма здраво они это делали. Да и как иначе-то в присутствии высокого начальства?! Уж чего-чего, а в небрежении чинопочитания российское чиновничество не попрекнёшь. Подражать высокому начальству, копировать его привычки, а особенно любимые словечки что мастера, то мастера они. Помню, посетивший Куйбышев в начале семидесятых прошлого века тогдашний предсовмина РСФСР Дмитрий Полянский посетовал на областном партактиве о том, что вот-де развели мы при Никите (Хрущёве) «сопливую демократию», - так тут же ставшее крылатым это словосочетаньице, будто воробушки по весне из своих гнёздышек, стало по любому поводу излетать из уст куйбышевского чиновничества как в самом областном центре, так и «на местах».
Ну и как бы вы хотели? Закончили восьмичасовое бдение, закурили – и по домам?! Первое – это стресс снять. Три месяца весь райком, как говорится, на ушах стоял. Выйдешь, бывало, перед сном прогуляться – все окна в здании райкома светятся чуть ли не до двенадцати ночи. А второе – обменяться мнениями. Теперь уже в узком кругу.
… Итак, во всю длину заседательского стола «в шеренгу по одному» стояла (мгновенно замеченная пытливыми взорами собравшихся!) она треклятая. Причём не обычная, которую простой народ буднично употреблял, а «Столичная», что на магазинных полках сельмагов годами в невостребованности неразборчивыми селянами пылилась. В городе – да, но на селе даже начальственные уста к коньяку не тяготели (вот она где воочию сказывалась их «плоть от плоти трудового крестьянства!»). Шампанское по такому, хоть и выдающемуся случаю (районные партконференции раз в четыре года случаются!) – упаси Бог! Баловство одно. Чего греха таить: на Новый год за праздничным столом форсисто пригубляли его, конечно, но глаз-то при этом всё равно вожделенно косили опять же на неё, треклятую!
Ну и от закусок всяческих стол ломился. Ну перво-наперво это, конечно, селёдочка. Не с прилавка, конечно, а прямо из райпотребсоюзовской бочки, которую специально распечатали по такому случаю. Чтоб не получилось, «как в тот раз», когда по недосмотру предрайпотребсоза она на таком же вот столе немножко с душком оказалась (Ох, и досталось тогда главному торгашу района за это «совсем немножко»!). Опять же – колбаса, конечно. Не та, которая по «два-десять» (хотя и её-то тогда не больно-то прикупишь, разве что из-под прилавка!), а которая «Московская»! Да ещё и с копчёной колбаской-то маленькие тарелочки по столу пропрыгивали, ну то бишь реденько-реденько были расставлены.
Приняли под такую знатную закусочку по первой и на гуляш навалились - с чуть ли не тройной порцией говядинки! Тут уже предколхоза «Победа» Александр Егорыч Фомин на чуть ли не тройную порцию-то говядинки расстарался. По случаю партконференции на такой знатный стол он сломавшего ножку молодого телёночка пожаловал – ну это, между нами, конечно… С картошечкой-то да опять же зелёным лучком уснащённый, гуляш-то мигом ухмыстнули. Кое-кому добавки бы – не рассчитывали на такой аппетит столовенские повара райгородка. Да и неудобно было бы просить в такой компании. Это тебе не солдатская столовая, где «богатыри» - амбалы сверхнормативного размера и веса, которым добавка на законном основании полагалась, «на амбразуру» - раздаточное окно кидались.
А тут приспело и по второй принимать. И надо же (ну ни молодцы ли организаторы застолья!): столовенские официанточки омлет аж из трёх яиц несут. И его хмылом умяли. А чего удивительного-то? Молодые, здоровые мужики (только одному из них персеку Андрею Ивановичу за сорок пять перевалило) за восемь часов работы партконференции оно, хоть и не рельсы на спине таскали, но, ого-го, какой аппетит-то нагуляли. Какой-то там бутербродик буфетный во время перерыва заглотнули – это всё равно, что лошади пряник…
Выпили и загалдели? Уши навострили: что скажут секретарь обкома и свой. Вот где настоящие оценки-то были выставлены! Если на конференции наиболее острые углы дипломатично обходились, то в этом «узком кругу» обо всём говорилось прямо и без обиняков. Опять же, тут и задачи ставились, и рубежи намечались более конкретно. А рубежи брали каждый год! Проедьте ныне по селам области. Сколько объектов поразрушено! А ведь с каким напором (и трудом-трудностями!) строили их. Как торжествовали и радовались вводу каждого! А ныне – руины! Вот, например, в Сосновом Солонце за двадцать «застойных» лет, что называется, по последнему слову тогдашней техники были построены и молочно-товарная ферма, и масло- и сыроцеха (помню, как гордился этим тогдашний предколхоза незабвенный Федор Иванович Булин!) – ныне всё порушено. Вон даже некогда сельская гордость - столовая зияет проёмами окон и дверей…
А потом и члены бюро свои вопросы ставили. И тоже откровенно и напрямую. И тут же опять же прямые и нелицеприятные ответы получали. Ну и, конечно же, на заметку брались. Сидевший рядом со мной замзавотделом обкома всё-всё фиксировал (целых полблокнота исписал). Нередко – под воистину орловским (наставительным!) взором Владимира Павловича!
А вот прощались галдёжно. Вспоминали ушедших – в мир иной или на повышение, а также переведённых в другой район (ротационно!). Тогда первым секретарям и прокурорам засиживаться не давали – два срока, не более! Вот председатели райисполкомов, помню, подолгу на одном месте работали. Ну у них своя была демократия – советская…
«По блату», или Кто они им?
- Ты не поможешь мне купить "Жигули"? - попросил меня лет тридцать тому назад мой чапаевский свояк.
- Ты слишком высокого мнения обо мне и моих возможностях, Иван Яковлевич (он лет на двадцать старше меня был).
- Тогда придется опять к Володе обращаться, как вот с этим мотоциклом. Это он мне помог купить его, - свояк показал на свой трехколесник, на котором мы приехали к нему на дачу на окраине Чапаевска.
Ну я мозгами-то своими ширк-ширк насчет всесильного Володи и наконец догадываюсь:
- Это к Владимиру Павловичу что ли?
- Ну да, - кивает головой свояк и отвечает-то таким тоном, как вот он у соседа три рубля до получки взял.
Настрадался, получив эту дачку-то, многодетный свояк мой (как никак пятерых "настрогал") и вот решил (а, была - ни была!) завмастерской (отделением) цеха одного из военных предприятий чапаевских поехать с докукой к своему бывшему партийному вожаку - секретарю парткома того завода к Владимиру Павловичу Орлову, теперь уже первому секретарю Куйбышевского обкома партии. Выслушал тот слезную просьбу своего партийца. И выполнил!
А вот еще один случай, тоже тридцатилетней давности. Сидим мы с моим приятелем по грибному делу Анатолием Гороховым у него дома. "Чаевничаем".
- Рассказать, как я эту квартиру-то получил, после того, как двухкомнатную своей мымре при разводе оставил?
После войны я в "ремеслуху" при военном заводе поступил. Мастером-воспитателем тогда у нас был Виталий Иванович. Да, да, тот самый - Воротников! Ну мы почти все там безоотцовщина, а то и круглые сироты были. И вот он нам, как отец родной стал. Не только, когда учились, а и потом, когда он расти стал по служебной лестнице. Чуть что - к Виталию Ивановичу. И спустя десять, двадцать и тридцать лет он всё нас привечал, как отец родной.
И вот как-то будучи в Самаре (у исконных самарян никогда не поворачивался язык назвать свой родной город Куйбышевом!), я и зашел к Виталию Ивановичу по стародавней привычке, а он уже председателем облисполкома тогда был. Расспросил он тоже по давней привычке про житье-бытье мое, разузнал, в частности, что я на пятом десятке в общежитии заводском проживаю. И вот только вернулся я из Самары на завод, а меня, оказывается, директор завода Иван Андреевич Красюк разыскивает. Захожу к нему в кабинет, а он мне ордер вот на эту квартиру вручает. Ну не отец ли родной после этого наш Виталий Иванович?! Кто я ему - рядовой инженер азотнотукового завода?
Анатолий Петрович человек отнюдь не сантиментальный. Когда ему на том военном заводе чуть не по локоть левую руку отхватило, то ("Сам виноват!") он даже постанывать при народе-то не стал ("Стыдно!"), а тут при последних словах внезапно захрипевшим голосом закончил...
Что это (в обоих случаях) - коррупция, блат? Но блат-то ведь подразумевает "нужного человека" (ты - мне, я - тебе). А чем уж так нужны были первому секретарю обкома начальник мастерских, а председателю облисполкома - рядовой инженеришка? Может, это все-таки человеколюбие? К ближнему своему?
За без малого четыре десятилетия работы в партийно-советской печати, близко общаясь с руководителями разных рангов, я не раз убеждался: истинно "большие люди" человеколюбивы, не забывают бывших сотрудников-соратников своих. Нередко ведь (даже часто!) так получается: выдвинулся, "вырос" - и он уже своих бывших подчиненных знать не знает. Не так ведут себя по-настоящему большие руководители.
Два "медведя"
Об этом вот я хоть и понаслышке, но от знающих людей знаю. Трудно было уживаться в одной берлоге "двум медведям" (оба знающие себе цену, волевые, напористые, честолюбивые) - первому секретарю обкома Орлову и председателю облисполкома Воротникову. И Секретариат ЦК партии развел их: Виталия Ивановича выдвинули первым секретарем обкома в одну из областей Нечерноземья. А через некоторое время он уже первый зампредсовмина РСФСР. По социалке. И вот приезжает в Москву Фидель Кастро. Знакомиться (вернее: перенимать опыт!), как в России (РСФСР) поставлено коммунально-бытовое обслуживание населения. Сопровождать и консультировать высокого гостя поручили Виталию Ивановичу. Ну, грубо говоря, "снюхались" они с Фиделем-то, и тот по отъезде из Москвы попросил своего задушевного друга Леонида: отдай-де мне послом Воротникова. У нас с ним полное взаимопонимание. Ну у Леонида Ильича, говорили, другие виды на Виталия Ивановича были, но ("Для милого дружка и сережка из ушка!") – пришлось нашему земляку лететь послом на остров Свободы.
А тут Андропов приходит к власти и начинает собирать свою команду. Виталия Ивановича отзывают в Москву, и, побыв первым секретарем в одном из крупнейших краев России - на Кубани, он становится предсовмина РСФСР и членом Политбюро. И надо же? Какая неожиданность! Через некоторое время после этого председателем Президиума Верховного Совета РСФСР избирают Владимира Павловича Орлова. Конечно же, случайное совпадение!..
Так что до самой ельцинской сумятицы во главе России стояли два выдающихся самарянина Виталий Иванович Воротников и Владимир Павлович Орлов. Старая гвардия самарская высоко чтит этих талантливых и человеколюбивых земляков своих.