Меня порой просто бесит, когда я слышу по «ящику этот псевдопатриотический лозунг: «Россия – для русских!). Кто они, провозглашающие это: просто недоумки или провокаторы? Из недоумков, кстати сказать, очень легко сделать провокатором: они очень легко заглатывают забугорную наживку-то!
В нашем селе Аскулы, окружённом с юго-запада чувашскими, а с востока и с севера мордовсими сёлами, в большом ходу была вот эта весьма и весьма добросердечная поговорка: «Мордва, чуваши – все люди наши». Издревле мы, русичи, весьма и весьма уживчивы. И к новому месту проживания уважительны. Вот много северо-американцы оставили в географии завоёванной ими страны прежних (исконных) названий. А у нас? Посмотрите карту Урала и Сибири – почти все названия гор, рек да и селений (на необжитых тогда местах!) – прежние («доколониальные»). Да чего далеко ходить-то? На дореволюционных картах и в официальных документах моё родное село значилось, как Богородское. Но в местном употреблении оно таковым не было. Бабаня моя незабвенная Матрёна Емельяновна мне как-то поведала доверительно-доверительно: «Наше село-то при царе Богородское было. Только ты не болтай с ребятами-то об этом». Верить – не верить этому было? И вот спустя тридцать лет в музее Ленина в Ульяновске на дореволюционной карте, вывешенной там, убедился в правоте бабани. А она-то откуда знала об этом? Видимо, от мужа своего Никифора, который в предреволюционные годы сельским старостой был.
Наши предки прибыли в Самарскую Луку откуда-то из Подмосковья (говор наш роднит нас с тамошними насельниками), «проголосовав ногами» против отмены Юрьева дня боярским (по-нынешнему – олигархическим) угодником Бориской Годуновым. И как же они назвали своё новое место жительства? По имени или прозвищу булгаринина Аскула (всё никак по лености и не любопытству нашему русскому не удосужусь узнать у филологически грамотных татар о булгарском значении этого слова).
Всю жизнь мне пришлось-довелось постоянно жить и работать бок о бок с инородческими насельниками Поволжья. Достаточно сказать, один редактор был мордвин, другой – татарин; и оба зело любимые и уважаемые мною. А сколько у отца было друзей и побратимов из числа мордвов и чувашей (и когда на шоссейной дороге ремонтником работал, и когда лесником был)!
А как относятся к нашим, ну то бишь русским, «у них»? Моя двоюродная племянница, ещё в советские времена окончив Куйбышевский финансово-плановый институт, по распределению попала работать в Казань, там и замуж вышла за русского насельника Казани. Девка, а затем и бабёнка она у нас смышленная и трудолюбивая, а посему довольно резво по тамошней служебной лестнице зашагала. И вот заместителем начальника отдела назначили. А начальником был татарин – «тупой-тупой»! В простоте душевной подумалось тогда: «Ну, девонька, корпеть тебе под его началом веки вечные, выполняя за него его работу, Ан, нет. Уже года через два татарина начальника сняли, а её назначили на его место, А еще через какое-то время и в республиканский финотдел на ответственную должность выдвинули.
- Так что, выходит, никакой дискриминации по национальному признаку?
- Что вы, какая дискриминация! У нас в Казани не разбираются, кто татарин, кто русский. Так же, как и у нас в Жигулёвске было, когда я там жила.
- Но вот в печати сообщается о татарских националистах?
- Есть-есть такие в Татарстане. Просто-напросто завистники. А у нас разве таких нет? Они в России на что-то влияют в кадровых вопросах? Сколько я знаю, и в Татарстане, и в России в целом это по большей части неудачники или слишком много возомнившие о себе.
Сама судьба свела нас воедино на просторах восточноевропейского пространства – русичей, мордву, чувашей. А затем и татары были вовлечены в общероссийское пространство. И жили дружно, как насельники одного дома. Вот передо мною документ, гласящий:
«Митрополит, мы и всякие люди Казанского государства (обратите внимание: государства! – А.М.-С.) согласились с Нижним Новгородом и со всеми городами поволжскими, с горными (правобережными – А. М.-С.) и луговыми (левобережными) татарами и луговою черемисою на том, что нам быть в совете и соединении, за Московское и Казанское государство стоять».
Так вот казанский митрополит, глава русского национального меньшинства, обратился в 1612 году к татарам и марийцам с призывом освободить Москву от поляков – и они, мусульмане и язычники, толпами вливаются в ополчение Минина и Пожарского. А следом за ними – мордва и чуваши. И вот эти «инородцы» составили чуть ли не половину освободительного войска (напомню читателям: после завоевания Казани прошло всего полвека!).
И в 1812 году татарская, башкирская и калмыцкая конница снова пришла на помощь Москве (тогда служить в армию призывали только русских, так что в Отечественной войне 1812 года «инородцы» участвовали сугубо добровольно).
Это ли не дружба народов? Это ли не яркий факт, свидетельствующий о том, что Россия никогда не была матерью-родиной только для русских, а для остальных коренных народов только мачехой?! А как вам такой факт: треть состава российского дворянства приходилась на татар?
В заключение ещё раз вопрошу читателей: только ли в недалёкости и глупости националистической оппозиции здесь дело? Задуматься бы: под чью дуду невольно (а, может, вольно?) они пляшут?