А было так: сержант авиабазы забрался на супружеское ложе одного «летуна», ну то бишь летчика – ну ни стервец ли?! Когда? А во время ночных полетов. А они, ночные полеты-то, в те времена - в 60-е годы теперь уже прошлого века чуть ли не каждую неделю проводились. Тогдашнее руководство, ругай его не ругай, а о безопасности державы, ого-го, как заботилось! Чего-чего, а керосина для истребителей-перехватчиков не жалели…
И вот заявляется тот «летун» восвояси. На этот раз раньше обычного. Среди ночи кто еще постучится, если не муж?! Сержант прямо с кровати в сапоги - прыг! Галифе и гимнастерку в охапку – и к окну. Оно хоть и страшно с третьего этажа сигать, а куда деваться?! И любовницу подводить негоже, и самому с обманутым супругом встретиться в такой вот обстановочке – тоже не приведи Бог! Тем более, что тому сержанту хорошо известно было, что «летуны» с ночных полетов домой с пистолетами, как правило, заявляются…
Спрыгнул – вроде бы ничего: руки-ноги целые. А как с карачек подниматься, около него – цок. Это предусмотрительная любушка его солдатский ремень ему выбросила: в спешке то он позабыл его забрать…
Вот ведь и не знаешь, не ведаешь, откудова тебе счастье привалит! Гражданским, ну штафиркам по-старому и невдомек даже будет, какой дорогой-предорогой подарочек тому сержантику как бы с небес на асфальт-то около него свалился.
Вот брючный ремень, он всем (и штрафиркам тоже) надобен, а поясной? Ну, скажем, пиджак или смокинг ремнем опоясывать – это же, извините, как на корове седло! А у солдатика без ремня ну никакого «товарного вида». Без ремней это только сразу после подъема нас к отхожему месту водили, чтоб «оправиться», а потом сразу же на физзарядку. Слава Богу, девчата из окрестных селений не видали, как у нас, будто у брюхатых баб, подолы гимнастерок раздувались на плацу. Без ремня солдат не солдат!
Ну и вот представьте себе: шествует солдатик (да хоть и сам сержант!) по военному городку без ремня – да его в таком «неглиже» первый же попавшийся офицер остановит и за нарушение формы одежды нелицеприятно-непарламентскими словами и выражениями так обложит, а то и «куда надо» отправит.
Да и в казарму заявись распояской – все так и ахнут от изумления: «Ты где это ремень-то просрал?» Потому как единственное место, где солдат может ремень оставить – это где он «оправляется». Ну еще в спортзале…
И вот облагодетельствованный «свыше» (как-никак - с третьего этажа!) тот сержантик, наскоро одевшийся в тенёчке за кустами, прямо на ходу заправился, ну то бишь тем ремнем затянулся, гимнастерочку расправил, чтоб на «фасаде» ни складочки не было – и ходу от ДОСов (домов офицерского состава)! Чего там ходу – если бы пониже поясницы сопло хорошо работало, как самолет-истребитель, полетел бы! Словом, на таком форсаже удалялся – звуковой барьер готов был преодолеть. А ну как тот «летун»-рогоносец спохватится да по дурости и начнет палить из лично-персонального «Макарова» по «одиночной» цели, стремительно удаляющейся?! Бывают такие невыдержанные люди из числа прозревших рогоносцев! Но Бог миловал…
Вот, казалось бы, всё, как нельзя лучше, обошлось… Ан, нет! Перед тем, как на пенсию уйти, ну не до того ли у него в коленках ноги разболелись: по утрам ни ступить, ни топнуть. А потом все хуже да хуже… Не только утром, а уже и днем невмоготу передвигаться стало.
И вот какое испытание настигло его! В пресвятой для каждого служивого день – 23 февраля друзья-товарищи позвали его: давай-де, как по боевой тревоге, собирайся! Мы тут решили стариной тряхнуть - в кафешку махнуть! А он им: не могу, други, ходилки не ходят!
Так-то вот оно: Господь Бог долго-долго грехи наши терпит, а потом как врежет на всю катушку! Я по сему случаю у знакомого батюшки проконсультировался. Ужли, спрашиваю, это еще тогда предопределено было? Нет, говорит, покаялся бы он своевременно – глядишь, и пронесло бы…
А посему советец небольшой от прадедушки Толи: сумел согрешить – сумей и покаяться. Своевременно!