Эта односельчанка давно на него глаз положила и каждый раз все почаевничать приглашала. Ему она тоже приглянулась. Но все как-то недосуг было. Молодой, здоровый мужик, бабеночками-то он, конечно же, интересовался и «до них ему было». Но как-то все «руки не доходили».
А тут подфартило: жена в Тольятти к сестре уехала, да и ребеночка с собой прихватила. И вот как только стемнело, он к той прелестнице и попорол. Все задами, да задами, от добрых людей потаясь. Ну а как встретились, так сразу и «чаевничать»… Это еще дедами-прадедами замечено-усвоено: «чаевничание» на стороне да еще в охотку – дивное дело творит с мужиком, даже если он и в годах. А тут - молодой да здоровый, как колхозный бычок-производитель.
Ну время-то у них быстро летит. И вдруг краем уха какой-то шум-гам около дома он слышит. Что ж, время за полночь, и, попрощавшись с прелестницей, он на крыльцо вышел. Батюшки-светы – на него огромный кабанище из-под крыльца летит, что твоя торпеда! Еле-еле дверь за собой успел закрыть наш ходок-греховодник.
Оказывается, к дому бобылки еще один домогатель этой ночью заявился. Только не к ней самой, а к ее молодой хавронье.
И вот он надрывается среди ночи на весь околоток: выпущай, мол, невесту на рандеву, да и только! А у той тоже ретивое взыграло: на призывы своего хахаля она (а тихоня-то, тихоня какая еще этим вечером была!) тоже этак отзывчиво-отзывчиво похрюкивать стала. К стати сказать, не знаю, как где, а в Самарской Луке, старики сказывали, такие вот женишки-любовнички у свинок в большом фаворе и в старину были, и по сей день остаются. Ежели вам доведётся лицезреть полосатых поросяток, знайте: это кабаньи детки. Сам у доброго знакомого своего пробовал за гостеприимным столом: мясцо у таких как бы незаконнорожденных зело вкусное. Оно у них в отца не жирное. Оно и понятно: хороший петух жирным не бывает. Токмо каплун!
Что было делать? Кабан не волк – он человека не боится. Вмиг сбрудит и в клочья разорвет. Знакомый егерь рассказывал: кабана даже медведь сторонится. Был бы у той бабеночки черный ход из избы, ну прямо во двор – по нему бы через огород восвояси и сбежал. Увы! И вот ведь не зря ученые люди пишут: иные свиньи по интеллекту к иным человекам приближаются. И этот зверь как увидел хозяйку, то не около сарайной двери стал обретаться, а прямо перед крыльцом буянить. Смекнул, стервец этакий, где ключи от рая-то находятся!
Так они, как в осажденной крепости, до самого утра в сенях и простояли, нелицеприятные слова по адресу лесного пришельца и, почитай, оккупанта высказывая. До тех самых пор, пока соседи просыпаться не стали, и, конечно, заинтересовались, а что это-де такое деется около крайнего дома? Нет-то нет, да всем миром с вилами да орясинами в руках и сняли осаду с бобылкиного дома, прогнали кабана-сластолюбца.
Тут-то все и открылось! А еще усугубилось тем, что благоверная того ходока ранним автобусом из города припорола (видать, почуяло неладное любящее сердечко-то!). Хвать-похвать, а дом в такую рань на запоре. На работу - еще рано, где же хозяин-то? Ну-ка у соседей интересоваться. А тут и он сам, как из блокадного Ленинграда, заявляется. Как побитая собачоночка… Потому как молва о его осадном сидении впереди него по улице летела. Так что благоверная, как говорится, во всеоружии готова была его встретить. Но, к его счастью, и ухваты, и тяжелые сковородки, и скалки в запертом состоянии пребывали: хозяюшка, отправляясь в поездку, ключи от дома взять позабыла.
А злословные соседки (вот резекцию-то кое-чего кому надо бы делать!) за глаза его с тех пор блокадником прозвали.