6 июля, в канун Ивана Купалы, по народному месяцеслову - Аграфена-купальница. Этот день знаменателен началом сбора лекарственных трав. Дело это тонкое, и не каждому по уму.
Когда и как сорвать и засушить ту или иную травку, а потом заварить - тут целая наука. Так что занимались травничеством только знатоки, зачастую наследственные. Одной из таких в нашем селе была моя покойная бабаня Матрена Емельяновна Макеева.
Бывало, чуть ли не со всего села стекались к ней за помощью при той или иной болезни. Наверное, помогала, если до самой кончины, сама уже при смерти влежку лежала, приходили и приходили к ней даже из соседнего села.
Кому-то, может, подумается, а не занималась ли знахарством бабушка Матрена? Упаси Бог! Истинно верующей, не пропускавшей ни одной службы в молельном доме (церковь у нас в конце 20-х годов прошлого века порушили) - и ворожеей-шептуньей быть?! И, конечно же, своими травами страждущих бескорыстно одаривала. Как сейчас помню ее бесхитростные рецепты: эта "от живота", эта "от простуды", эта «от ломоты", эта "по-женски" (дальше что-то шёпотом, чуть ли не на ушко, чтоб не смущать бабенку громким наставлением).
После ее смерти в чулане остались десятки и десятки пучочков трав. Года два они там бесцельно висели, пока матушка не выбросила их за ненадобностью на помойку. И коль любимой дочке ее Анке заниматься травничеством не привилось, то свои секреты бабане с собой в могилу пришлось унести...
Сколько раз, помню, она даже при мне наставляла свою дочку, мою покойную ныне матушку: "Анка, Анка, вникай в травы-то, пока я жива", - "Да ну тебя, мамынька! Это и будут ко мне, как к тебе, всем селом таскаться?! Только успевай полы за ними подтирать..."
Вот уж воистину каждый из нас - Вселенная. Единственная в своем роде и неповторимая. Ушел человек в мир иной - и уж нет рядом с нами той Вселенной. И никак уже ее потом не восстановишь. Сколько у каждого из нас по не любопытству и беспечности унесли в могилу с собой наши дедушки и бабушки, отцы и матери теперь вот до зарезу нужных нам знаний и сведений!
А про бабанин чулан напоследок вот что. Спустя годы и годы после ее мирной кончины побывала в нем зачем-то моя молодая жена и спрашивает у свекрови: "А почему там, как в поле, травами пахнет?" Это, стало быть, как же за годы травничества бабаниного стены его одухманились...
Кто они – народные лекари? Вот как любовно описал одну из них в своей эпопее «В лесах» и «На горах» Мельников-Печерский:
«Вынула знахарка косарь из пестера (плетёной корзины), положила солнышку три поклона и стала одну за другой молитвы читать – «Достойно», «Верую», «Богородица», «Помилуй мя, Боже». А прочитав те молитвы, подняла знахарка глаза к небу и вполголоса особым напевом стала иную молитву творить (вещбную, заговорную):
Ох, ты гой еси, сыра-земля!
Мати нам еси родная,
Всех еси ты породила,
Воскормила-воспоила
И угодьем наделила.
Для людей – своих детей
Зелий еси породила
И злак всякий напоила,
Пользой беса отгоняти
И в болезнях помогати, -
Повели с себя урвати
Зелий, снадобьев, угодьев
Ради пользы живота» (жизни).
То были вещбные (заговорные) слова, с которыми наши предки в мольбах своих обращались к Небу ходячему, к Солнцу высокому, к Матери Сырой Земле.
А вот какими травами пользует та знахарка:
«Адамова глава (кукушкины сапожки) – пользует ото всякой болезни, ото всякого зла, отделывает порчу, отгоняет тёмную силу.
Плакун-трава (полевой зверобой). Эта трава всем травам мати. Родилась она от слёз Пресвятой Богородицы при распятии Её Сына. От плакун-травы бесы и колдуны плачут, смиряет она силу вражию, рушит злое чародейство, сгоняет с человека заговоры.
А вот и прострел-трава, иначе лютик, избавляет от призора очей, от порчи, от всякого бесовского наважденья».
А вот что знахарка Егориха, эта многомудрая и человеколюбивая русская женщина отвечает героине этой эпопеи на вопрос о её судьбе:
- Кроме Бога, будущего не знает никто, - величаво подняв голову, сказала Егориха. – Всякий вещун, коего б его пророчество ни было, - ложь есть перед людьми и Богом. Скажет ли кто тебе, что чарами или тайными вещими словами может узнать судьбу человека, - не верь… Те же басни, что от колдуна, что от святоши. Будущего знать людям не дано. И в том Божия любовь к людям, великая премудрость Его. Что бы за жизнь человеку была, если бы Он знал наперёд свою жизнь до гробовой доски? Не было б тогда на земле ни надежды, ни радостей, жил бы человек, как скотина бессловесная.
- Другим открываешь же ты, что будет с ними, - молвила Мария Гавриловна.
- Никому я никогда не пророчила, - кротко ответила знахарка. - Советы даю. Пророчицей не бывала. Правда, простому человеку мало добрый совет подать, надо, чтоб он его исполнял, как следует… Тут иной раз и приходится и наговорить, и нашептать, и пригрозить неведомою силой, если он не исполнит совета. Что станешь делать? Народ тёмный, пока тёмными ещё путями надо вести его.
Вот ещё одна мудрая мысль этой истинной христианки:
- Какой бы грешный человек тебе в жизни ни встретился, не суди о грехах его, не разузнавай об них, а смирись и в смирении думай, что нет на земле человека грешнее тебя. Грех, что болезнь, иной раз и против воли в человека входит: грехи осуждать всё едино, что над болезнями смеяться. Только злому человеку сродно чужие грехи осуждать, Сам Господь не осуждает их, а прощает… Осуждает грехи только дьявол и все ему послужившие».
А на 7 июля приходятся сразу два праздника: по церковному календарю - Рождество Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, а по народному месяцеслову - Иван Купала.
Вельми и вельми значителен этот праздник для христианина, ибо, по словам Спасителя, Иоанн Предтеча - самый великий из всех рожденных женами в Ветхом Завете (стало быть, выше самого Моисея!),
И так уж оно, видимо, отнюдь не случайно Рождество Предтечи совпало на Руси со славянским праздником в честь Купалы.
У наших предков-славян это был воистину прекрасный бог в образе светло- или русоголового юноши с цветами и полевыми и лесными плодами в руках. А на голове у него красовался венок, любовно сплетенный для него купальницами. А купальницы-славянки не только за красоту его чтили: в славянско-языческом пантеоне Купала почитался третьим после могучего Перуна и вторым после "скотьего бога" Велеса.
Празднество это, по-язычески веселое и даже разгульное, длилось всю ночь. Около озера "Разлив" тогда, по рассказам покойницы матушки, разжигали костер. Юноши и девушки, цветами увенчанные, а некоторые и цветами же препоясанные, водили вокруг него хоровод, плясали и пели... А потом для исцеления от злых духов и обретения мужской силы добры молодцы в залихватском угаре, красуясь перед красными девицами своей удалью и прытью, перепрыгивали через него.
По себе знаю, сколь восхитительно это довольно-таки опасное удальство. Именно опасное! Партийно-профсоюзные активисты одного из тольяттинских заводов и по сию пору помнят, как лет тридцать тому назад на их глазах заживо сгорел председатель профкома одного из цехов этого предприятия, прыгая через костер, будучи не шибко трезвым. А в старину такие кульбиты свершались только на трезвую голову!
Беспечная молодежь в ночь под Ивана Купалу игрищами забавлялась. А людям посерьезнее, у коих наиглавнейший бог - золотой телец, - тем в эту ночь не до гульбищ и не до сна было. Они по чащобам, дубравам да по колкам всю эту ночь шастали, разыскивая жар-цвет папоротника и волшебную разрыв-траву, помогающие находить клады. А их в урочищах Самарской Луки, по преданию, ого-го, как много! Дело в том, что стародавние насельники этих благодатных мест не только государеву казацкую службу несли, но на досуге иногда и купчишек "пощипывали".
Чуть ли не до рассвета, помню, и у нас длились ивано-купальские игрища. А поутру наши бабушки и дедушки отправлялись в молельный дом на обедню, а мы, ребятня, еще накануне вечером заполнив всю, что под руку попадется, посуду колодезной водой, наскоро позавтракав, начинали обливать ею друг друга. Ближе к обеду в эти игрища вступали парни и девчата. Особенно лютовали последние. Причем парней обливали не тепленькой водичкой, а прямо из колодца, которая аж до костей пробирала. И чем больше нравился парень, тем леденее вода для него припасена была!.. Так что все в этот день, за исключением, может быть, совсем уж древних стариков да старух, ходили как после проливного дождя - мокрые с головы до пят.
Не только парням - и мужикам доставалось! Идет, бывало, какой видный мужчина и, как говорится, в ус не дует. Вдруг откуда ни возьмись, вылетает с ведром в руках на улицу дивчина - и чупых его в спину! Ну тот, недолго думая, следом за хохотуньей - и в охапку ее, проказницу. Да так иной раз охапает, что она и сама снизу доверху взмокнет, греховодница...
Что зорко, то зорко следили нашенские матроны, в каком виде этим вечером заявился домой их благоверный. Если мокрый-юшевый, значит – кобелина! И быть тебе подвергнутому словесному, а то и с применением подручных средств в виде ухвата или скалки нравоучительному бичеванию. А явился сухонький-пресухонький - тоже супруге твоей "не по ноздре": от соседок-подруг совестно. Это что же, выходит, у тебя муженек-то такой замухрыстенький да неказистый, что ни одна вдовушка, ни одна разведенка, ни одна шалава-девка на него не позарилась, не польстилась? И это при таком послевоенном "дефиците" мужиков?!
Вот и пойми этих баб! Попробуй угоди им...
А на другой день после разгульного ивано-купальского праздненства, окончательно и бесповоротно завершавшего пролетье, начинался большой покос. Жители Самарской Луки этим утром (поздненько, однако!) веселым табором отправлялись на рыдванах с косами, граблями и обиходной утварью за Волгу в луга, где трава-мурава в любую засуху бабам не только до первых, но и даже до вторых заветных мест достигала. То-то, рассказывали мои покойные родители Николай Алексеевич и Анна Никифоровна, радостная для сельской молодежи пора была! Жили в шалашах, спали на свежескошенной траве, пищу готовили на кострах. По причине, что сенокос - самая трудная на селе работа, с собой в луга брали ягнят и козлят и там их резали по очереди. Нынче - сват, завтра - брат, послезавтра - кум или сосед, кому по очереди придется (холодильников же тогда не было). Ну и, конечно же, ушицей баловались. Тогда ведь, бабаня сказывала, Волга-матушка рыбой кишмя кипела.
Ну а какое раздолье для молодежи было! Мои покойные родители, уже в сане дедушек и бабушек пребывая, с отрадным чувством вспоминали те благословенные времена заволжско-луговой вольницы.
Как все-таки весело, раздольно и вместе с тем здраво жили наши предки в так называемой тюрьме народов - Руси Великой! Нам бы так...