22 мая Русская Православная Церковь чтит архиепископа Николая Мирликийского. Почему именно в этот день чтится этот греческий святой? Что, русским попам была точно известна дата «перенесения мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар»? Кстати упомянуть будет, история с этим перенесением носит чуть ли не авантюрный характер. Изыскливые латиняне прознали, что мощи святителя Николая в Мирах Ликийских стали источать благоухающую жидкость – миро, что влекло туда много жаждущих исцеления от болезней. И вот под предлогом спасения мироточивых мощей от сарацинов, они, откровенно говоря, и умыкнули их к великому-великому возмущению попов и монахов мирликийских. Ну-ка, какого окормителя лишились! Это первый вопрос – насчёт даты. А второй: почему же так полюбился, так пришёлся по душе он русичам? Кстати сказать, к великому-великому изумлению иноземцев, тех же греков он после Пресвятой Богородицы стал самым чтимым и самым любимым святым на Руси.
Не знаю, как у латинян, а на Руси дата эта отнюдь не случайна. Дело в том, что 23 мая наши предки русичи по-язычески велелепно чествовали Мать Сыру Землю, а вот 22 мая - её любимого сыночка – былинного оратая-пахаря Микулу Селяниновича!
Учившиеся в советской школе уже с пятого класса хорошо знали этого любимейшего народного героя. Труженика-земледельца. Согласно изучаемой нами тогда былине, нам было ведомо: вот даже Святогор-богатырь, древнейший из всех богатырей русских не сумел поднять сумку с тягою (силой, тяжестью) земною, которую беспечно обронил Микула Селянинович. Уж на что славен был своими подвигами Вольга Всеславич, а и ему оказалось не под силу убрать с дороги сошку, забытую в поле Микулушкой, не осилила своротить её и вся дружина его. Так и пришлось самому оратаю воротитья на недопаханную полоску, и «одной ручкою бросил он сошку за ракитов куст». В ответ на вопрос, как его звать-величать, оратай ответствовал: «Я Микула, мужик я Селенянович, меня любит Мать-сыра Земля». Именно она, родная земля и наделила его такой силой-мощью.
Вот вам и ответ на вопрос, почему архиепископ Мирликийский, на удивление всему Западу и в первую голову грекам , так благолепно чтится на Руси! Христианский Микола Милостивый заменил нам любимого сыночка Матери Сырой Земли исконно-языческого Микулу Селяниновича. И случайно ли, что наши предки Николая-Николу переделали в Миколу?
Не знаю, как ныне в школах, а в моё время в нашей Сосново-Солонецкой средней школе при «прохождении» устного народного творчества преподавательница русского языка и литературы незабвенная Антонина Михайловна Изюмова «спрашивала» нас, крестьянских сынов и внуков, былину про Вольгу и Микулу, что называется, «от и до».
Молодые земляки мои, найдите времечко и прочтите эту былинушку. Зело воспитывает она любовь к Родине и гордость за людей её.
Николай чудотворец на Руси после Пресвятой Богородицы почитается самым верным и самым знаемым заступником и защитником русичей от любых бед и несчастий. Никола, Микола – вот так вот любовно, сугубо по-русски называют этого святого. И мало кто из крестьян задумывался над тем, где и когда родился и жил этот народный заступник. В русско-народном представлении этот мудрый святой старец ходит по дорогам Руси-матушки, совершая чудеса, помогая людям в их нехитрых делах, ничего не чурается.
Верить – не верить этому было (атеисту!)? Прямо на моих глазах в начале шестидесятых прошлого века бабушка моей жены выхватила у неё из рук никак не унимавшуюся в крике нашу дочку после того, как от нас ушли гости, отмечавшие с нами её рождение, - выхватила и, шепча ей в лицо молитвы ко Пресвятой Богородице и Миколе Милостивому, за какие-то три-четыре минуты уняла-утихомирила растревоженную многолюдьем новорождённую. А мать её перед этим (между прочим, с педагогическим образованием!) не могла унять её в течение целого часа!
Этому вот уж воистину мужицкому святому посвящено много пословиц и поговорок, где он выступает как покровитель земледелия и скотоводства, хозяин земных вод и «хранитель на водах». Рассказывают, в советское время даже на военных кораблях, потаясь от замполита, моряки даже в офицерском чине имели (покупаемые на Западе) иконки с ликом архиепископа Мирликийского. Он же покровитель невинно осуждённых (Вот на Урале в нашей так называемой комсомольско-молодёжной бригаде дело до потасовки дошло, когда один комсомолец из Москвы принялся подтрунивать над бывшим зэком, у которого хранился образ Николая угодника), - а также вот уж воистину и чудесный врачеватель.
Вот во время работы в районных газетах области частенько доводилось бывать в крестьянских избах – даже в домах у парторгов из числа местных жителей икона этого святого стояла. А чего дивиться этому? Не так давно узнал: даже у главного идеолога КПСС Михаила Андреевича Суслова (кстати сказать, тольяттинско-жигулёвского депутата в Верховном Совете РСФСР!) в одной из комнат его квартиры стояли иконы: мать есть мать!
Лет сорок тому назад матушка моя незабвенная Анна Никифоровна как-то раз во время моего очередного наезда в родное село, этак горестно-горестно глядя на меня, посетовала: безбожник-де ты у меня – умру, и не помянешь. На что я, тогда член горкома партии, не задумываясь, пообещал ей: хоть, мол, и безбожник, а поминать милостыней и свечки в церкви ставить буду, как и многие мои старшие товарищи в память матерей делают. И вот уже без малого сорок лет держу своё слово. Как и многие мои друзья-товарищи. В неискупимом долгу мы перед матерями-то! Так хоть этим (частично-частично!) долг свой возвращать до конца дней своих будем…
В старину как было? Заболел ли селянин в своей глухой деревушке, где ни фельдшера, ни лекарств, беда ли какая в дом пришла – одно спасение и вспоможение:
«Пресвятая Богородица, не оставь без милости Своей!».
«Микола Милостивый, помоги!».
Тем и жили, тем и ублажались.
Для русского крестьянина Микола вешний - день воистину рубежный. С ним связано столько примет, поговорок, присловий, к нему приурочено много сельскохозяйственных работ и обрядовых действ. А наименования-то у него какие славные – вешний, тёплый и травный!
«Пришёл бы Никола, а тепло будет». Какой отрадный «фатализм» был у наших предков! Да, и перед Николой тепло становится. Но вот незадача: весеннее-то тепло обманчиво, может смениться ненастьем. А посему мудрый советец: «До святого Николы не сей гречки, не стриги овечки!». Про гречку не скажу, а вот овечек, бабёнками-торопыгами сразу после наступления майских тёплых дней опрометчиво остриженных, с большой скорбью и жалостью наблюдать приходилось. Как говорится, простым глазом видно было, как дрожит от холода её оголённая от шерсти шкурка. Так что не спешите с весенней стрижкой-то: не то что до Николы, а даже и после него случаются холода.
Тепло-то теплом, а вот дождичек-то селянину (и страстотерпцу-дачнику) очень нужон. А посему:
«Велика милость Божья, коли в Николин день дождик польёт».
«В Николин день дождь – лето не будет засушливым, и хлеба уродятся».
На 23 мая в Месяцеслове Даля так сказано: «На семёна Зилота земля именинница: грех пахать». Сдипломатничал Владимир свет-Иванович. А куда деваться-то? Вот в пушкинской рукописи сказки о попе и его работнике Балде был поп. Но, когда уже после смерти поэта Василий Жуковский готовил «Балду» к печати, он благодумно заменил попа на купца. Цензура! Обнародуй-ка Даль этот один из главных языческих праздников – это всё равно, что в советском календаре Пасху или Рождество указать. Но схитрил «казак луганский»: нарочито написав, что на Симона-де «земля именинница». На Симона. Любой более-менее внимательный человек заинтересуется: а кто он такой Симон Зилот, очень мало известный в отличие от апостолов - Петра, Павла, Якова старшего, Иоанна и даже Иуды, чтоб было «грех пахать» на него? Ох, уж этот «эзопов язык»! А ныне не так? Упомяни-ка я добрым словом народных любимцев Ивана Грозного или Стенюшку Разина – греха не оберёшься. Охо-хо! Свобода слова, мля…
Этнограф И. П. Калинский пишет, что на Симона Зилота поселяне наши не берутся в этот день ни за какую земляную работу, не пашут, не боронят, не роют ... Этот даже для нашего недавнего предка, уже потерявшего свои языческие корни, по его недомыслию, ни на чём не основанный запрет породил немало шуточек, вроде следующих:
«Нынче у нас Симона-Гулимона, лентяя преподобного памятование».
«Нынче Симоны, завтра Гулимоны, а послезавтра по кабакам крестный ход».
А у нас в Аскулах не шибко толерантные бабёнки любую внеурочную встречу мужскую за чаркой с горькой злословно симонами-гулимонами называли.
Известный знаток русского народного быта и обихода С. В. Максимов вот о чём рассказывает: «В этот день (Николин – А.М.- С.) парни в первый раз едут в ночное и на лугах, при свете костров, справляют свой нехитрый пир: привозится водка, закуска, жарится неизменная яичница, а после заката солнца являются и девки. Надзора со стороны старших в этот день не полагается, и молодёжь на полной свободе водит хороводы, поёт песни и пляшет до утренней зари». И у Даля об этом же: «Ребята празднуют ночь с лошадьми в поле». Я такое уже не застал, но вот это на всю оставшуюся жизнь в памяти осталось, как мы, аскульская детвора, об эту пору, когда в лугах торовато и, что называется, милостиво выставилась николинская травка, начинали гонять повечеру в поле колхозных лошадей. Упаси Бог подумать вас о каких-то гонениях.
О, этот первый выезд в ночное! Мне, прадедушке, и на восьмом десятке лет радостно вспоминать его! И горестно… Дело в том, что колхозные лошадёнки, почитай, всю зиму на бескормице были. «Это надо, - изумлялась, бывало, бабаня, - не сеном и овсом лошадок-то, а каким-то силосом кормят – вонища-то от него, вонища-то!». А посему они, бедные труженицы, по весне-то были тощие-тощие, и хребтины у них выступали чуть ли не на детскую ладонь. И вот на тощем хребте, на этом «брусу» и ерзай своей «казённой частью» три-четыре версты до пастбища. Откуда это столько сёдел на целый табун в колхозе было набраться - они только бригадирам да объездчикам тогда полагались? Вот и гоняли мы лошадок-то, по-старому говоря, охлупью, на лошадином хребте.
В прямом смысле этого слова, аж до крови и чуть ли не до кости растирали мы у себя эти самые. А и такое иногда случалось. Когда в галоп устремлялись, то и кое-что отдавливали. Бывало, что и всмятку. Но ничего страшного, если не оба. Один хорошо известный мне человек по имени Николай (19 декабря родился) с таким вот «некомплектом» женился и двух сыновей произвёл. Причём во время срочной службы в Армии один из них, будучи старшим сержантом, ну то бишь зауряд-офицером, стрелковым взводом на авиабазе командовал, а другой до старшины роты дослужился на Дальнем Востоке.
Теперешним отрокам на заметку: когда безседельно погоните лошадей в ночное, тугие плавки надевайте, чтоб у вас ничего не провисало.
Утром встанешь, бывало, - идти только враскорячку допустимо. И, конечно же, зарекаешься: больше не погоню! Только ведь устоять ли отроку перед таким соблазном-искушением?! Ну да и Бог миловал нас: сначала натертые места корочкой покрывались, а потом, глядишь, и сухая мозоль образовывалась, если бы, действительно, на «казённой», а то ведь на собственной части-то твоего неуёмного организма…
Наверное, это в крови у потомственного селянина - любовь к лошади. И к быстрой езде. Так что очень хорошо понимаю восторг нынешних байкеров, лица которых на сногсшибательной скорости страстно холодит встречный ветер. И вот ведь как оно: уже будучи прадедом, когда наблюдаю это по телевизору, то как-то непроизвольно ощущаю себя сидящим на колхозном меринке в составе полуэскадрона, скачущего вдоль Долгого колка в сторону травообильного урочища Малые Аскулы
А как любили нас, пацанов, эти бедные животные! Потому как к вечеру обязательно исхитришься «стибрить» из дома краюшечку хлебушка для своей сивки-бурки, рыжей каурки. И вот она уже через неделю-другую тебя признавать начинает: с калды не к кому-то, а к тебе идёт.
В послевоенное время с хлебушком в деревнях туго было. И что, думаете, наши матушки не замечали наших «покраж»?! Конечно же, замечали! Но мирволили. А наши растёртые до крови «казённые части» терпеливо лечили домашними средствами - ну, например, так называемым «спуском». Это такая мазь: смесь жжёной резины, древесного угля, мыла и сливочного масла. Помогало!
А напоследок вот эту самаролукскую былицу миколинскую.
Случилось это ещё в те стародавние времена, когда Спаситель наш Иисус Христос вместе с Миколой Милостивым по Русской земле из конца в конец хаживали. И вот идут они, скажем, из Осиновки урочищем Тараторня по ржанищу, ну то бишь по ржаному жниву в сторону Соснового Солонца и видят: на меже около дороги детина развалился. От сна и кусачих мух аж опух весь. Добрый молодец, а не подскажешь ли, как нам в Сосново попасть, этак ласково-ласково спрашивает его Николай угодник Божий. А тому не то что встать, а и рукой пошевелить лень – он им ногой мотнул в сосновенскую сторону-то.
Идут дальше. Видят, красная девица рожь жнёт и снопы вяжет – серп в её руках так и играет, так и играет! И её спрашивают, где, мол, дорога-то на Сосново. Красная девица мигом кладёт свой серп на суслон и доходчиво-доходчиво разъясняет им, как добраться до нужного села, как у Енаралова (Генералова, конечно; самолично их высокопревосходительство из рода Орловых или Долгоруких выкопали, грехи свои замаливая), - у Енаралова колодца родниковой водицы напиться, а у Большого моста под раскидистыми берёзами в холодочке и передохнуть можно. А под конец этак радушно-радушно интересуется, а не хотят ли, мол, они хлебушка на дорожку, у неё вот немножко осталось от обеда, на рожь-полосыньке работаючи. Отошли они от той девицы сажен на тридцать, угодничек Божий и говорит Христу:
- Господи, какая славная девица-то нам попалась, какая работящая да обходительная. Подай ей, Господи, хорошенького женишка!
А Иисус Христос отвечает ему:
- Жених ей уже даден.
- Кто же это, Господи? Достойный ли её?
- А мы его только что видели.
- Как?! – Микола Милостивый аж руками всплеснул от изумления и досады и спрашивает Спасителя:
- За что Ты её так-то вот, Господи? Или чем провинилась она перед Тобой?
А Иисус Христос отвечает ему: а иначе, мол, он без такой вот трудолюбивой да заботливой жены как есть пропадёт. А Мне-де все люди – дети, и всех одинаково жалко.
Более шестидесяти лет тому назад слышал я эту притчу. Любила моя бабаня незабвенная Матрёна Емельяновна рассказывать её своим собеседницам – и вот не перестаю удивляться мудрости этой притчи или былицы (вот отрок был, а замечал всё-таки, с каким удовольствием аскульские бабёнки каждый раз выслушивали её!). Особенно мудрость этой притчи проявила себя в лихие девяностые, когда довольно многие представители так называемого сильного пола (и не только «гнилые интеллигентики»), откровенно говоря, пали духом и горе-беду свою зельем заливать принялись. А вот так называемый слабый пол в большинстве своём не растерялся и в той сугубо непростой обстановке вёл себя воистину мужественно и, что называется, не покладая рук, трудился. И не так уж и редко - и «за того парня», ну то бишь за богоданного своего. Того самого, о котором Спаситель наш говорил Миколе Милостивому по пути в Сосновый Солонец (ну это бабаня так сказывала, а, может, они в какое другое село тогда шли).