19 декабря – Никола зимний.
«Два Николы: один с травой, другой с морозом».
«Никола зимний лошадь во двор загонит, Никола вешний лошадь откормит».
«Подошёл бы Николин день, будет и зима».
«Первые морозы – никольские»,
«Хвали зиму после Николина дня».
Нет слов, холодна зимушка-зима и на хлеб, и на корм скоту она приборчива, но поднадоедала к этой поре осенняя расхлябица и беспутица (ни на телеге, ни на санях). А посему, замечаете, какое одобрение звучит в приведённых приметах и поговорках?
Миколу на Руси празднуют дважды. Вешний и зимний, который приходится на 19 декабря. Если вешний Микола больше почитался (посевная как никак, не до празднеств), то зимний вот уж воистину отмечался! Тут даже попы были бессильны унять любовь селянскую к тёзке Микулы Селяниновича (страда-то позади!). А ведь зимний-то приходится на Рождественский пост! Вот как в народном месяцеслове значится это празднество: Никольщина (вернее бы сказать: Микульщина!).
Известный этнограф С. В. Максимов писал:
«Под именем Никольщины следует разуметь неопределённый числом дней праздничных период времени, предшествующий и следующий за зимним Николой. Это празднество всегда справляют вскладчину, так одному не в силах принимать всех соседей. В отличие от прочих этот праздник стариковский, большаков семей и представителей деревенских и сельских родов… Неладно бывает тому, кто отказывается от складчины и уклоняется от празднования: такого хозяина изводят насмешками в течение круглого года».
Да, чтили Миколу-то не только церковными богослужениями! Вот как об этом у Владимира свет-Иваныча:
«В Николин день во всяком доме пиво». Тогда этот любимый селянский напиток сами варили. Водки, вон, иной мужик стакан хрястнул – и развезло его. А это, знай себе, во застольной беседушке пивко похлёбывай с кумом, сватом, братом или с соседом да «умственные речи разговаривай».
Однако «толерантность» соблюдали:
«Для кума Никольщина бражку варит, для кумы пироги печёт».
«На Никольщину зови друга, зови врага – оба будут друзья» (Увы, такой друг нередко только до чёрного дня. Но такова уж русская душа – широкая-широкая…).
Что любили, то любили наши предки кое над кем пошутить, как шилом ниже поясницы кольнуть:
«Знать мужика, что Никольщину справлял, коли на голове шапка не держится».
Ох уж, эти треклятые шапки наши мужицкие! Бывало, после большого праздника на селе чуть ли ни неделю разыскивать их приходилось, кто, где и как их оставил или потерял. Помните у великого (по-настоящему великого-то!) русского поэта Александра Твардовского про родного дедушку Василия Тёркина:
Дед мой сеял рожь, пшеницу,
Обрабатывал надел.
Он не ездил за границу,
Связей также не имел.
Пить пивал. Порой без шапки
Приходил, в ночи шумел.
Но помимо, как от бабки,
Наказаний не имел.
А закончу цитировать Даля я вот этой поговоркой (отдельной строкой её выделю!):
«Никольскую брагу пьют, а за никольское похмелье бьют!» Вон оно как! А то ведь на Руси нередко так бывает: «Едут на Никольщину с пооглядкой (ну это к родне в то село, где на Николу престол), а наваляются под лавкой». Увы-увы нам, русичам, ни в чём меры порой не знающим!.. Собираясь в поездку на престол, перед тёщей-то чуть ли не крестное знамение творил, обещая: «Только одну, от силы две приму и за пироги возьмусь!» А какие умственные наставления и увещевания от матерей и тёщ со вниманием и покорностью выслушивали и в ответ на обеты-обещания отнюдь не скупились. А на поверку всё впустую вышло – в возлежание под лавкой, или в родное село привозили труп трупом.
Умные люди, которые вывели (в люди!) эту поговорку, знали: опохмеляться только начни…
На Руси Никольщина главным-т о образом - это праздник стариков. Но в нём отведено было место и молодёжи – весёлым вечёркам, хороводам в просторных избах, играм с поцелуями (скромными, а не «скоромными»!). Хоть и пост, а на Никольщину повеселиться даже батюшками, говорят, не шибко возбранялось.
Вот как размечтался добрый молодец:
Как Иванушка забожился:
Подними, меня, Микола,
Ниже облака ходячего,
Ты ударь меня, Микола,
На пуховую перину,
Подави меня, Микола,
Пшеничным пирогом,
Утопи меня, Микола,
Во густой самой сметане,
Озноби меня, Микола,
На печи в углу под шубой.
Руку на отсечение даю, если такое глумление про добра молодца не сочинила не очень-то «толерантная» красна девица!
С Николы полным ходом пошли предсвадебные (по сравнению с никольскими довольно постные!) молодёжные вечёрки. На этот раз вельми и вельми целеполагательные-целенаправленные: начинались выглядки женихов и невест. «С Николы к невестам ворота полы» (открыты). С Николина дня в старину начиналось сватовство, служили молебны те, кто задумывал жениться сам или женить детей, с тем чтобы после Святок справить свадебку.
И вот тут-то первым человеком на селе становилась сваха. В этой «профессии» без умения и сноровки чёрное представить белым, а воробья выставить соколом - делать нечего. А посему умные люди советовали: «Выбирай не невесту, а сваху (умелая-то да басливая, тебе любую высватает!). Потому что «Никто против (то бишь лучше) свахи не соврёт».
«Без нашей свахи и невеста не заневестится».
«Одна только сваха за чужую душу божится».
«Чужую сторону никто против (лучше) свахи не нахвалит». Наезжали (и не без успеха!) в наше село и из Осиновки, и из Соснового Солонца, и даже из Отважного (нынешнего Жигулёвска) эти промзели, про которых говаривали: «Сваха лукавая, что змея семиглавая!», «На свашенькиных речах хоть садись да катись» (иной раз, как в тартарары!). И то сказать:
«Люди хвастают – не перелезешь; сваха схвастает – на коне не перескочишь».
А вообще-то дело это довольно рисковое: «Свахе-свату первая чарка и первая палка» (в случае чего!). Это – когда «Один женился – свет увидел, другой женился – свет не взвидел, с головой пропал».
А главное-то всё же вот что: «Хорошую невесту и на печи найдут». Не засидится (в девках).
Не умолчу и вот о чём. На Руси Николай чудотворец Милостивым именуется. Вот ни за что бы не поверили мне аскульские старушечки времён моей младости, расскажи я им, как этот «милостивец» - архиепископ Николай Мирликийский, оказывается, не отличался кротостью нрава. Рассказывают, как на Первом Вселенском Соборе, исчерпав все богословские доводы и резоны в споре с бесовствующим Арием, он схватил богомерзкого еретика «за браду и сотворил заушание», ну то бишь врезал ему своей богоправной дланью, причём для вящего вразумления не поленился дать ему подзатрещину-то трижды. Но с мирянами этот боголюбивый пастырь был сама кротость и человеколюбие, почему и получил от них такое славное наименование – Милостивый. Таким он и пришёл на Русь – Божьим угодником и Миколой Милостивым. Да и знай они о том вот уж воистину подвиге (По Словарю Даля подвиг - славное деяние. А это чем не славное-то?), осудили бы святителя за его благочестивое рвение? Как потомок их, отвечаю: ни за что! Да, добросердечные искони были русичи, но с супостатами и недругами не больно-то либеральничали.
После Пресвятой Богородицы Николай Мирликийский – самый любимый и самый почитаемый святой на Руси. Вот во время работы в районных газетах нашей области частенько доводилось бывать в крестьянских избах – даже в домах у парторгов из числа местных жителей икона этого святого стояла. А чего дивиться этому? Не так давно узнал: даже у главного идеолога КПСС Михаила Андреевича Суслова (кстати сказать, тольяттинско-жигулёвского депутата в Верховном Совете РСФСР!) в одной из комнат его квартиры стояли иконы: мать есть мать!
Вот захоти, например, в нашем доме член ВКП (б) с начала 1943 года убрать иконы, дело поначалу с женой до драки бы дошло, а потом, пожалуй, и до развода, ежели не отступился бы.
Одно наименование этого святого на Руси очень много значит: Микола Милостивый. Вот матушка моя своего юного дитятку-фанфарона едва насмерть не пришибла медной колгушкой банной, когда во время поливки капусты, похваляясь своей «учёностью», он сообщил ей, что Пресвятая Богородица, оказывается, - иудейка. А бабаня при всём её милосердии наверняка огрела бы меня скалкой, если бы я её «проинформировал», что Микола Милостивый не исконный русич, а, оказывается, всего-навсего – грек.
Почему именно на Руси архиепископ Мирликийский стал Миколой Милостивым, я, думаю, доходчиво рахъяснил в своём майском обзоре.